class="p1">Маша задрала брови, показывая на альбомы в руках и намекая на кеды.
– Обещаю подумать.
– Мы надеемся на твоё благоразумие, – менторским тоном произнесла она, – Сейчас принесём.
Я вернулась к другу, который удобно расположился за столом в ожидании меня.
Села рядом.
– Когда ты вернулся?
– Вчера вечером.
– Ясно. Вот ещё дня три назад я бы тебя с радостью оттаскала за уши за шпионаж на стороне врага, – он удивлённо поднял брови и хитро улыбнулся,– так друзья не поступают!
Да, я как будто обиделась.
– А как должны поступать друзья? Стоять в стороне и смотреть, как некоторые из-за прошлого лишают себя будущего?
– Ой! Вот не надо только философии.
– Надо, дорогая, надо.
– Я только перешла на пятую стадию. Не хочу назад в депрессию.
В этот момент девочки подбежали с заставленными подносами. Я взяла небольшую губку, предусмотрительно переданную нам, протерла стол и разложила салфетки. Женька перенес все с подносов, позволяя мне налить чай из заварника.
Из кружки повеяло мятой и малиной. Мама успокаивающий приготовила. Она не исправима!
Мы немного выпили, съели по куску «Черепахи», а я лично допила чай и подлила себе добавки.
– Вот ты тут чаи успокаивающие пьёшь, а там …
– У меня пятая стадия. Не хочу ничего менять.
Не обращая на мой возглас внимания, Евгений продолжил:
– А там один большой босс готовится к суду и банкротству. И молчит, чтоб тебя не тревожить. Но раз у тебя стадия «пофигизма», – он показал в воздухе пальцами кавычки, – оставайся. Будь добра! А я хочу поддержать друга.
Он отодвинул кружку и направился к выходу.
– Я уже говорила, что все мужики гады?
– Говорила.
– Чёрт с вами. Жди здесь!
И я поспешила собирать необходимые на первое время вещи. А вот если бы обернулась, увидела бы улыбку во все тридцать два белоснежных зуба.
Вещи, телефон, книги, блокнот, айпад. Готово!
Суд у него. Я сбегала в кабинет папы и взяла первые попавшиеся книги по юриспруденции.
Спустилась, встретив по пути деда:
–Деда, я в город, к Косте!
–Давно бы так, внуча. В мои годы женщины были просто огонь – что хотели, то и брали. Не то, что сейчас.
– Де-да! Пока. Скажи всем – меня нет.
Ну, держитесь, Наташа Попова идёт на суд!
Евгений приехал на новой машине …
– Твоя? – я указала на черный, судя по логотипу, новенький "Шевроле". Мои брови сами по себе поползли на лоб.
– Наташка, ты чего?
– Ой, батюшки. Побывал в Америке и все – потеряли человека.
– Я обижусь… это не смешно!
– Нет, не смешно. Но ты бы видел своё лицо.
Я чувствовала удивительно лёгкое, миролюбивое настроение, садясь в машину, и даже ещё пятнадцать минут, в течение которых Евгений вводил меня в курс дел.
– Ай, да Вадим Демидович! Мерзавец! – с чувством произнесла я. Вообще кого-то ругать приятное занятие, а если тебя ещё и не слышит адресат и тебе ничего не будет, отлично.
Шум начал нарастать, я даже огляделась и вдруг поняла, что это у меня в голове гудит. Четыре ночи плохого сна дают о себе знать. Я попыталась устроиться удобней в кресле, но сон не шёл. Покрутилась ещё, но стало только хуже.
Обречённо вздохнула и полезла в сумку за книгами. На ощупь вытащила одну – "Основы правовых норм в условиях рыночной экономики" – то, что надо.
Ну что ж, дуракам везет, может, что-нибудь действительно получится.
И действительно получилось – я уснула на первой же странице.
Я так хорошо выспалась за оставшуюся дорогу, что даже проспала момент въезда в город и парковки возле офиса. Проснулась лишь, когда Женя потыкал в мое плечо пальцем. Я даже хрюкнула спросонья.
– Ну что, идём?
– Конечно. Эй, подожди, я хоть расчешусь и переоденусь.
А-то я как была в футбольной форме, так и приехала.
На улице стояла духота – последняя неделя лета решила напоследок нас отогреть своими солнечными лучами.
Единственной вещью, которая не мнётся в моем гардеробе, это чёрный комбинезон с бирюзовыми цветами и шикарным декольте, брючины были широкими и мой гипс влез туда со свистом. На вторую ногу я надела чёрные сандалии. Волосы пришлось расчесать пальцами и заплести пышную французскую косу.
Розовая помада и тушь.
В здание мы заходили вместе с Женькой, держась за руки.
Изредка на пути попадались знакомые. Им я привычно вежливо кивала в знак приветствия.
Двери в кабинет шефа были приоткрыты. Мы заглянули: перед его столом сидела пара наших юристов и ещё двое незнакомых мужчин.
Костя стоял к ним спиной и выслушивал докладчиков.
– Завтра у нас только один путь – признавать себя банкротами.
– И таким образом кинуть всех? Я на это идти не хочу, – не поворачивая головы, прокомментировал Костя, сцепив руки за спиной. Я же тихо прошла и села на диван в тёмный угол, чтобы не мешать, и залезла в телефон, в Википедию, поискать термин "банкротство". Конечно, я знала, что это такое, и какие последствия грозят нашей фирме, но я же не финансист, вот и полезла изучать эту тему досконально.
– У меня есть другой вариант. Не доводить дело до абсурда, Семён Михайлович, передайте.
Незнакомый мне седовласый мужчина достал какие-то документы и передал нашим. Те внимательно вчитались.
– Вы теперь понимаете? остаётся дело за малым. Договориться о рассрочке и заморозке некоторых объектов. Нам нужно выиграть время.
– Ну, за этим дело не станет. Мы объявляем торги?
– Давайте.
Костя развернулся и сразу заметил скромную меня. Я же улыбнулась и помахала рукой.
– Свободны!
Мужчины быстро начали собирать бумаги и по дороге распределять обязанности. Только Павлуша, помощник нашего юриста, приметил меня и задержался, поцеловав в щеку. Откуда у него эта дамская привычка, не знаю, но за столько лет совместной работы привыкла.
Когда все ушли, я подошла к пасмурному Косте.
– Привет.
– Привет. Не ожидал тебя здесь увидеть.
– Но я здесь. Женька за кофе пошёл.
– Садись, Наташ.
Я села… на уголок стола. Немного помолчав, сказала:
– Я думала, ты меня бросил.
– Я же оставил записку.
– Я тебе дам ее прочитать. Секретарь из тебя отвратительный.
– Ага, как и Руководитель! – скрыть горечь в голосе у него не получилось.
Он попытался вновь отойти к окну, но кто бы ему позволил?
– Ну уж нет. Иди сюда.
Я не позволила ему отвернуться, удачно схватив за рубашку, дёрнула на себя, в свои объятия. И сама поцеловала, но и Костя не растерялся с ответом, прошептав:
– Вот это да!
Мы целовались с упоением, да так, что одно плечо оголилось и тоже получило свой
