Книга Эта ласковая земля - Уильям Крюгер

На следующее утро Гроза Кабанов был на удивление в хорошем настроении. Я подумал, что слезы, как дождь, смыли его горе, по крайней мере на время. Или, может быть, это из-за новостей, которые рассказал Альберт, что брага готова для первого прогона в аппарате. Или из-за чего-то еще.

Дров в дровнике осталось прискорбно мало, и Альберт сказал Грозе Кабанов, что нам потребуется много больше для работы самогонного аппарата и приготовления еды. Когда Эмми закончила собирать яйца в ку, он отправил ее помогать Альберту готовиться к первому запуску аппарата. Он снял со стены сарая двуручную пилу и вручил Мозу, потом взял топор для себя. Он показал на тачку в углу и сказал мне:

– Возьми ее, и вы с немым идете со мной.

Он вел нас с неизменным дробовиком в руках через сад к берегу Гилеада. Всю дорогу Гроза Кабанов весело насвистывал «Скорый из Вабаша», словно ему не терпелось приступить к работе. Он остановился у высокого тополя, давно мертвого, но крепкого, его ветви были сухими и ломкими, ствол испещряли дупла, в которых жили белки или, может быть, дятлы. От дерева было рукой подать до прибрежных кустов, в которых мы спрятали каноэ, и мы с Мозом обменялись беспокойными взглядами.

– Вот, мальчики. Давно собирался его срубить. Похоже, сегодня день настал.

Утренний воздух был свежим и пах цветущими ландышами, шиповником и анемонами, растущими на поле между садом и рекой. День обещал быть жарким, и мысль несколько часов пилить дерево и рубить на маленькие кусочки, которые помещались бы в печку или самогонный аппарат, совсем не радовала. Но прекрасный день и настроение Грозы Кабанов ободряли. Потеть на полях Бледсо было бы и в половину не так адски, если бы сам хозяин не был сволочью. Гроза Кабанов в тот день был исключительно весел, и это меняло ситуацию.

Прежде чем начать рубить дерево вместе с Мозом, он обошел ствол, будто примериваясь. Он встал на колени у стороны, обращенной к реке, и сказал:

– Твою мать.

Он поднял что-то с земли и показал нам.

– Поганка? – спросил я.

Он покачал головой.

– Сморчок, вкуснейший гриб. Давненько я не ходил собирать сморчки. Вот, – сказал он мне. – Возьми его и пойди поищи еще вдоль реки.

Коричневый гриб в четыре дюйма длиной был похож на мятый колпак какого-нибудь гнома из сказок братьев Гримм. Выглядел он совсем не аппетитно, но мне все равно было намного интереснее искать грибы, чем обливаться потом над старым тополем.

– Когда наберешь грибов, неси их сюда, – сказал Гроза Кабанов и подмигнул мне здоровым глазом. – Я знаю, что ты думаешь: что откосишь от тяжелой работы. Но я гарантирую, тебе будет чем заняться, когда вернешься.

Я пошел прочь. За моей спиной зубья пилы вгрызлись в тополь.

Я медленно бродил между деревьев на берегу, внимательно глядя под ноги. Я нашел еще несколько этих странных грибов. Река огибала сад, и очень скоро я оказался там, где Гроза Кабанов и Моз уже не могли меня видеть. Я не отрывал взгляд от земли, а когда поднял глаза, понял, что нахожусь недалеко от одинокого дуба, под которым прошлой ночью Гроза Кабанов стоял на коленях и рыдал. Я оглянулся, чтобы убедиться, что меня не видно, и побежал к дубу.

Я обнаружил маленькое семейное кладбище. Я видел такие раньше в отдаленных районах, куда не доходили или не соблюдались законы, регулирующие погребение. Иногда такие кладбища бывали огорожены, но не это. Могил было много, деревянные таблички так выцвели от солнца и непогоды, что все надписи на них стерлись. На трех могилах табличек и вовсе не было, но они были обсажены диким клевером. Я подумал, что смотрю на семью Грозы Кабанов, на тех, кто жил здесь до него и, возможно, первым распахал эту землю. Поскольку он жил на ферме один, я подумал, что он последний в роду. Я думал про нашего одноглазого Джека и про то, каково жить, зная, что ты совсем один и никто не вспомнит и не погрустит, когда тебя не станет. У меня были Альберт и Моз, а теперь еще и Эмми. У Грозы Кабанов, похоже, не было никого.

Тем не менее эти три безымянные могилы заставили меня задуматься, особенно в сочетании со следами чьей-то ярости на разгромленном чердаке, и я покинул маленькое кладбище полным мрачных подозрений.

Когда я вернулся с полными руками сморчков, тополь уже лежал на земле и Моз с Грозой Кабанов отдыхали, сидя на стволе. Они сняли рубашки, и их кожа блестела от пота. Гроза Кабанов улыбался, как будто наслаждался работой. Что странно, Моз тоже улыбался.

– Охотник вернулся с гор,[21] – восторженно продекламировал Гроза Кабанов, а увидев грибы, похлопал меня по спине и сказал: – Отличная добыча, парень. Наша курица на ужин будет намного вкуснее. Положи их под тачку и готовься попотеть.

Они уже отпилили от ствола несколько кусков, и Гроза Кабанов велел мне складывать эти куски в тележку. Куски были тяжелыми, и грузить их было непросто, и пока я занимался ими, Моз и Гроза Кабанов продолжали распиливать ствол.

Во время следующего перерыва Гроза Кабанов сказал:

– У тебя есть имя?

– Бак, – сказал я.

– Как насчет нашего молчаливого друга?

Я посмотрел на Моза.

«Джеронимо», – показал тот.

Когда я перевел, Гроза Кабанов рассмеялся.

– Это точно. Из какого племени?

– Сиу, – сказал я.

– Давайте покажу вам кое-что. – Он достал из комбинезона карманный нож, срезал с тополя ветку и показал нам срез. – Видите звездочку?

Он был прав. В центре ветки была темная пятиконечная звезда.

– У твоего народа есть легенда об этом, – сказал он Мозу. – Рассказывают, что все небесные звезды рождаются под землей. Потом они ищут корни тополей и проникают в деревья, где ждут, очень терпеливо. Внутри тополя они тусклые и не светят, как вы видите. Потом, когда великий дух ночного неба решает, что нужно больше звезд, он ветром колышет ветви и выпускает звезды. Они летят вверх и устраиваются на небе, где горят и сверкают, и становятся теми светящимися созданиями, какими им суждено стать. – Он посмотрел на звездочку внутри ветки с каким-то благоговением. – И мы тоже такие. Мечты нас освобождают. Вас, парни и меня, и всех на Божьей земле. Твой народ, Джеронимо, он очень мудрый.

Я еще не видел, чтобы Моз так широко улыбался.

– Тебе не понравилась история? – спросил меня Гроза Кабанов, потому что я не улыбался, как Моз.

– Она хорошая. Наверное, – сказал я.

– Тебе нравится здесь, Бак?

– Работа тяжелая.

– Покажи руки. – Он посмотрел на мозоли у меня на ладонях. – Ты привычен к тяжелой работе.