ступенькам на свой этаж, как откроет ему Таня…
— А вот и машина! — воскликнула Тая, и все они посмотрели в сторону дороги.
Из-за поворота показался уазик, ощетинившийся антеннами. Старший лейтенант Корольков сразу же узнал машину начальника штаба батальона. «Странно», — только успел подумать он, как из-за поворота показался еще один автомобиль, затем еще, Корольков понял, что идет взвод связи. Ему стало ясно, что выполняется какая-то задача. Он посмотрел на девушек: как же быть с ними? Надя уловила его обеспокоенный взгляд.
— Что-нибудь случилось? — встревоженно спросила она, направив взгляд в сторону колонны.
— Похоже, случилось. Для нас — дело обычное, — ответил он, а затем добавил: — Впрочем, сейчас все узнаем.
Корольков зашагал навстречу колонне. Поравнявшись с офицером, уазик остановился. Отворилась дверца, начальник штаба, не выходя, коротко бросил старшему лейтенанту:
— Ждите свою колонну здесь.
— Понял. Но что случилось? Я только из города товарищ майор…
— Значит, кстати: батальону объявили «сбор», выходим в район сосредоточения…
Он не договорил и с некоторым удивлением посмотрел мимо Королькова: из кабины соседнего автомобиля неожиданно выскочил Костя Жабыкин и побежал к стоявшим у перекрестка девушкам.
— Надя!
Девушка узнала его и побежала навстречу. Они, позабыв об окружающих, обнялись. На лицах солдат, сержантов и офицеров, которые наблюдали за этой трогательной сценой, появились теплые улыбки, словно каждый из них переживал эту счастливую минуту.
Начальник штаба озабоченно глянул на часы, затем еще раз на девушку и офицера, но, заметив, что старший лейтенант и сам торопится, вмешиваться не стал.
— Вот возьми ключ, Надюша… Распоряжайся там, хозяйничайте… И ждите. Вернусь, скорее всего, завтра к вечеру. Извините, что так…
Только ушла колонна взвода связи, как тут же появились специальные машины. Корольков узнал свою роту, непроизвольно двинулся ей навстречу. Но сделав несколько шагов, остановился. Оглянувшись, помахал рукой девушкам:
— Вернемся, приходите в гости! Все вместе. Мы с Таней будем вас ждать.
— До встречи! — ответили девушки дружно.
Ввести Королькова в обстановку Трифонову понадобилась одна минута.
— Все ясно? — спросил он.
— Все, — так же коротко ответил Корольков и хотел уже бежать к своей машине, но Трифонов вдруг спросил, показав взглядом на девушек:
— А которая из них Надя?
— Надя? — Корольков, недоумевая, посмотрел на командира. — А-а… Та, что справа. — Затем он с понимающей улыбкой глянул на ротного, добавил: — А рядом — Тая. Должен заметить, очень недурна собой…
— Ладно, ладно, — смутился Трифонов и, приоткрыв дверцу кабины, скомандовал: — По машинам! Заводи!
Не доезжая до мелколесья, колонна свернула на проселочную дорогу, и сразу же Трифонов получил по по радио сигнал «Ракета!» Он означал развертывание и подготовку к боевой работе.
Трифонов вначале удивился этому — ведь до намеченного района сосредоточения и развертывания еще далеко. Здесь же нет ни подходящих условий, ни привязных позиций. Но, секунду поразмыслив, тут же упрекнул себя: «Вот те на! Ведь батальон вышел на учения. Ты же, командир роты, сам убежден, что надо усложнять обстановку. Всегда. А где, как не в таких вот условиях, обучать людей боевому мастерству?»
Остановив колонну, Трифонов вызвал офицеров и, уточнив время, скомандовал:
— К бою!
Командир роты наблюдал, как расходятся машины на положенное расстояние, как солдаты начинают устанавливать антенны.
Старший лейтенант не стал вмешиваться в дела взводных. Он поспешил на свой пункт управления, который разворачивали подчиненные сержанта Лавриненко. Здесь уже были собраны и лежали на земле мачты с подключенными к ним фидерами. Предстояло самое главное — поочередный их подъем и крепление. Лавриненко последний раз проверил правильность сборки той мачты, что была сориентирована на север, подошел к ней с ветровой стороны и, взявшись за растяжку, скомандовал:
— Взялись! Разом!
Многометровая мачта медленно стала подниматься вверх, пока не застыла, как стрела, устремленная в зенит.
— Закрепляй! — скомандовал Лавриненко.
Трифонов не стал больше наблюдать за действиями радиооператоров. Он зашел в аппаратную, по привычке сел к пульту управления, приступил к вычислению местоположения взводов и отдельных станций. Знал, что такие же данные готовит и каждый из офицеров. Сам он мог и не производить этих расчетов. Но вспомнил совет капитана Николаева о том, что командир роты должен везде поспевать, первым делать вычисления, скрупулезно сопоставлять расчеты. И следовал этому правилу.
Закончив вычисления, Трифонов достал таблицу магнитных отклонений и внес поправки в систему ориентирования на каждую боевую позицию станции и роты в целом.
И вот уже зажглась лампочка на пульте управления.
— К работе готов! — доложил по переговорному устройству старший лейтенант Ильинов.
Трифонов посмотрел на часы: боевой норматив по развертыванию станции перекрыт.
Через несколько секунд последовал такой же доклад старшего лейтенанта Королькова. Голос командира взвода был звонкий, бодрый, радостный.
— Молодцом! — похвалил его Трифонов.
Лейтенант Толстов молчал. Стрелки секундомера делали круг за кругом, а от него еще не было доклада.
Командир роты посмотрел в окно, и сердце его екнуло. Один из пеленгаторов стоял без восьмой мачты. Лейтенант Толстов бегал по позиции, энергично жестикулировал руками и что-то кричал водителю, который возился на крыше аппаратной машины.
Первым порывом Трифонова было поспешить на помощь Толстову, но он сдержал себя. Пусть командир взвода самостоятельно выпутывается из создавшегося положения. Ведь он не просит о помощи. И тут он увидел, как на позицию к Толстову бежит старший лейтенант Ильинов. Будто теплая волна обдала командира роты. Мог ли он ожидать, что на помощь товарищу первым придет Ильинов? Значит, офицер избавляется от себялюбия, эгоизма. Это — победа.
Из аппаратной командир роты видел, как Ильинов встал к подъемнику и четко скомандовал. Мачта послушно поползла вверх. Водитель, ранее беспомощно размахивавший руками, подхватил конец фидера и начал подключать его к вводу в распределительный щиток.
Еще несколько секунд — и последовал доклад о готовности и от Толстова. Рота все-таки уложилась в жесткий норматив. Но Трифонову не терпелось узнать, что произошло во взводе Толстова при развертывании?
— Ветер-то какой! Сильным порывом рассоединило клеммы фидеров, пришлось опускать мачту, устранять неполадку, — извиняющимся тоном доложил лейтенант.
Потом началась боевая работа. Команды шли плотно — одна за другой. От радистов и операторов требовались предельная быстрота и точность в действиях.
Расшифровывая поступающие команды и кодируя свои донесения, старший лейтенант Трифонов так увлекся работой, что и не заметил, как на командном пункте появился заместитель командира батальона по политической части майор Щелочков. Командир роты поднялся, чтобы доложить ему, но майор жестом остановил офицера.
— По предварительным данным, рота выполняет задачу успешно. Так что обстановку я знаю.
Молчали. Но Трифонов то и дело бросал вопросительный взгляд на майора. Щелочков прекрасно понимал суть этих взглядов, но с ответом не спешил. Нравился ему молодой командир роты. И
