Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 122
в принципе, нравится эта теория. Он складывает руки на груди, невольно прикрывая свою замызганную домашнюю футболку, и впервые за много лет смотрит на Рябикову иными глазами. А она ничего такая в рассеянном вечернем свете из немытых окон. Особенно в свои… а сколько ей, собственно? Давно за сорок тоже. Закиров мало знает о Рябиковой. В экспедиции были в одной на Ямале пять лет назад. Вроде бы целых двое детей у неё имелось тогда. Не совсем уже детского возраста. Любопытно. У факультетских дам всё больше наука вместо детей, а у этой целых двое.
– Нет, спасибо. – Рябикова медленно качает головой. – Не надо чая. – Она проводит ладонью по волосам у себя на затылке. У неё короткие волосы, крашенные в неестественно-чёрный цвет. – Закиров, ты только не смейся громко. Я тебя предупредить пришла. Тебя на днях посадить собираются. За помощь канадской разведке.
Закиров скорее хрюкает, чем смеётся, – коротко и негромко. Как и просили.
– Я… э-э-э… чай поставлю всё же, – говорит он. – Ты… э-э-э… может, присядешь всё же? – Закиров машет рукой в направлении угла, исполняющего роль кухни. – Там табуретка есть у стола.
Глаза Рябиковой следуют за его рукой, находят табуретку, разглядывают стол. На столе ноутбук, книги, распечатки, открытая бутылка пива без стакана.
– Нет, спасибо, – повторяет Рябикова. – Закиров, ты слышал, что я сказала?
– Так точно, – машинально паясничает Закиров. Он срывается с места, идёт в кухонный угол. – Я и говорю: давай сядем, чайку попьём. Ты мне разъяснишь всё подробненько. У меня печеньки есть. – Он подставляет чайник под кран. – Где шпион – там и печеньки! – кричит он сквозь шум воды. – Где канадский шпион – там канадские печеньки!
Рябикова ждёт, пока он выключит воду.
– Да нечего разъяснять… – говорит она, дождавшись. – Материал на тебя уже собрали. Теперь будут реализовывать этот материал. Дадут следователю, чтобы привёл в процессуальный вид. Возбудят дело о госизмене. Посадят в СИЗО тебя. Устроят суд в закрытом режиме. Призна́ют виновным. Минимальный срок по статье – двенадцать лет. Максимальный – двадцать. Шанс оправдательного приговора – ноль.
– Вот оно как.
Закиров садится на табуретку сам. Несколько секунд он молча глядит на коллегу с кафедры геоботаники, стоящую в трёх метрах от него.
– Ну хорошо, – говорит он наконец. – У меня, Наташ, два вопроса. Вопрос а: откуда у тебя такая инсайдерская информация? Вопрос бэ: что мне с этой информацией делать?
Рябикова вздыхает. Истолковать её вздох в реальном времени трудно. Однако задним числом, а именно минут через десять после ухода Рябиковой, Закиров решит, что вздохнула она не устало и не от раздражения. Как-то уныло, что ли, она вздохнула. На фоне вечернего неба за немытым окном.
– Я же стучу на вас всех, – говорит Рябикова под шипение чайника, который всё-таки включил Закиров. – Десять лет уже. Ты не знал?
Закиров искренне мотает головой:
– Не-а.
– Надо же. Не знал он…
Рябикова начинает ходить туда-сюда по участкам пола, свободным от коробок. Она не смотрит на Закирова. Её руки подняты на уровень груди. Кончики пальцев с бордовыми ногтями касаются друг друга, постукивают друг о друга. Когда позволяет угол зрения, Закиров ошалело любуется и этими пальцами, и вырезом летней блузки рядом с ними.
– У меня есть младшая сестра по маме, – говорит Рябикова. – Галя зовут. Она всю жизнь эфэсбэшница. Классического образца. Сидит в кабинете на Литейном. Подполковника дали в этом году.
Она ненадолго останавливается у окна. Заглядывает в двенадцатиэтажную пропасть.
– В две тыщи восьмом я развелась, – продолжает Рябикова. – Осталась с двумя детьми. На окладе нашем – с двумя детьми. Представь с одного раза. Стала каждую копейку считать. Алименты начислялись с официальной зарплаты папочки. Смешные – обхохочешься. Галя говорит: «Хочешь пару лишних тыщ в месяц?» Я говорю: «Давай». Она договорилась с нашим куратором эфэсбэшным. Зампроректора по международному сотрудничеству который.
– Э-э-э… Бедищев?
– Да. Бедищев. Галя с ним договорилась. Меня оформили как «внедрённого агента». Держать руку на пульсе. Пишу им десять лет примерно одно и то же. Иногда буквально одно и то же. Даты меняю. В мае, когда ты после операции лежал…
– Погоди, – встревает Закиров. – А чего ты им пишешь? Любопытно же.
– Какие настроения на факультете. Кто за границу хочет уехать. Кто Крым наш, кто не наш. Имеют ли место вербовочные подходы со стороны иностранных граждан. «Признаков вербовочной или иной разведывательной деятельности, – цитирует себя Рябикова с канцелярской интонацией, – в ходе совместной российско-норвежской экспедиции отмечено не было». Говорю тебе: ежемесячный копипаст у меня.
– Вот оно как.
– В мае, когда ты болел, меня вызвали вдруг. Явиться лично. Впервые с не помню уже какого года. Прихожу. Там спрашивают про тебя. Под запись. Про поездку в Канаду, про другие твои поездки. Насколько ты подвержен корыстным интересам.
– И как я? Подвержен?
Рябикова пропускает это мимо ушей.
– Я подумала сразу: «Надо с Галей поговорить». Чтобы выяснила, кому и зачем ты нужен. В общем, попросила её навести справки. Лето прошло. Я думала, она забыла уже. А вчера виделись – годовщина у них с мужем. «Эколог этот ваш, – говорит. – Закиров. Я разузнала. Передавал канадской разведке сведения о Земле Александры, где военная база. По двести семьдесят пятой его посадят. За госизмену».
– А-бал-деть, – чистосердечно изумляется Закиров.
Он пытается сообразить, когда встречался с канадской разведкой и какие данные ей передавал. У него не получается.
– Отвечаю на твой второй вопрос, – продолжает Рябикова. – Что тебе делать – тебе решать. Но я бы на твоём месте…
– Погоди-погоди, Наташ, – перебивает Закиров. – Погоди, я понять хочу. – Он отчаянно морщит лоб. – В Канаде я был, да. Лекции читал, да. Пиво пил с туземной наукой. Может, был среди них канадский Джеймс Бонд замаскированный – я не знаю. Но никаких секретных сведений про Землю Александры – тут хоть убей. У меня отродясь даже допуска ни к чему…
– Закиров. – Рябикова останавливается в двух шагах от табуретки. Опускает руки. – Ты же подкованный вроде мужик. За новостями следишь. Переживал за австралийку эту рыжую – как её? Выборы она тогда проиграла какие-то. Когда мы на Ямале были.
– Джулия Гиллард, – говорит Закиров. – Красивая баба… Женщина, – поправляется он, вспомнив недавний выговор от Алинки.
– Если следишь за новостями, должен быть в курсе. Учёных планомерно сажают. Каждый год сажают. У нас с тобой план по индексу Хирша. По публикациям с импа́ктом. А у них – план по посадкам.
– Из ЦНИИмаша недавно взяли… – припоминает Закиров. – В июне, что ли? Кудрявцева какого-то. Но слушай, там же эти… ракеты у них. В ЦНИИмаше. Стратегическая отрасль. По
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 122
