Жозе теперь ничто не могло вывести из себя, она только махнула рукой и попросилась пожить у них несколько дней.
– Живи, сколько надо.
Уже потом, пару дней спустя, застав отца одного, она вернулась к прежней теме и предложила ему деньги, которые хотела отдать еще тогда, в шестнадцать лет.
– Ну ты же видишь, мы не нуждаемся. Они тебе самой пригодятся, дочка. Ты уж на меня не обижайся за тогдашнее. Все – в прошлом… Но вот что я тебе скажу: как хочешь, а работа – это не твое. Тебе надо замуж выходить! Работать ты можешь для удовольствия.
– Когда ты хотел, чтобы я вышла замуж сразу после школы, это тоже стало бы моей работой. Я бы работала женой. И слала вам деньги.
– Хм. Может, тебе бы понравилось. А одной – плохо. Ты посмотри на свою подругу Саманту. Единственная дочка. Они уже там потеряли надежду: и то у нее есть, и се, и мордочкой вышла, а замуж не берут!
– Папа! Нам только будет двадцать четыре. А в Париже никто так рано не выходит замуж.
– Вот я и говорю: надо держаться подальше от больших городов и больших денег. Но ты себе судьбу уже выбрала. Только зачем вдруг тебе понадобилось сюда ехать – не пойму.
– Я и сама не пойму. Наверное, старые долги.
– Что?
– Ничего, папа. Спокойной ночи, я пойду прогуляюсь.
– Ты в своем уме? Ночь на дворе. Зима на дворе. Сегодня весь день ветер дует сильный. Как бы шторм опять не начался.
– Ничего. У меня куртка – в огне не тонет, в воде не горит.
– Может, наоборот?
– Может, и наоборот, – сказала она и быстро вышла за дверь, потому что в глазах уже стояли слезы.
На улице завывал ветер. Завывал по-штормовому, с присвистом, с мелкими каплями воды, то ли с моря, то ли с неба… Жозе прошла по улице до самого ее конца, оставив позади последние прибрежные кафе, пока дорога не превратилась в простую узкую полоску асфальта, ведущую за холмистый горизонт.
Она укуталась в капюшон, как тогда, у Жака в автобусе, и, преодолевая сопротивление ветра, стала двигаться вперед. Ей нравилась погода. Жалко, что нет рядом Люсиль, Анри, Жака и, конечно, Себастьяна. «Давайте раз в год будем встречаться здесь девятнадцатого октября, заколачивать двери и сидеть в доме двое суток. Если, понятное дело, Шарль не будет против!» – сказал он тогда веселым голоском, и все захохотали.
Наверное, до конца жизни она в такую погоду будет вспоминать это путешествие. И, конечно, Шарля… Его она тоже будет вспоминать до конца жизни. Потому что больше, скорее всего, они не встретятся.
Ей так захотелось вдруг в его дом, и чтобы все повторилось. Снова прикоснуться к воспоминаниям… Ведь один раз она уже нарушила границы времени, прорвалась сквозь него и смогла вернуться в прошлое, когда рисовала. Сейчас, под зимним ночным небом, в начинающемся шторме ей снова захотелось пережить все случившееся, но более реально, по-настоящему. Если очень-очень сильно захотеть, зажмурить глаза, то можно попасть в любую точку пространства и времени…
Она вздохнула: хватит играть с судьбой, ведь, в конце концов, та может и обидеться… Надо просто ему позвонить и позвать сюда. Жозе похлопала по карманам. Мобильный телефон! Она привезла его с собой и даже позвонила с него на работу, уже по дороге, сидя в автобусе. Никто не сможет ее найти, потому что она сказала шеф-редактору, что уехала к родителям, но просила никому эту информацию не сообщать. Зарядка от телефона осталась у мадам Лоик, и теперь он мертво молчал, погасив экран. Жозе, привыкшая носить его всегда с собой еще и в качестве часов, даже не знала сколько времени…
Внезапно начался ливень. Он начался резко, как будто кто-то открыл душ в небе. Такой же ливень с ветром, как и в ноябре. И тут Жозе поняла, что пропала. Под ногами вместо асфальта обнаружилось что-то мягкое, в чем завязли ботинки, а это означало, что она сошла с дороги и даже не заметила, куда и когда. А из-за ливня не было видно ни огней их квартала, ни ближайшей автозаправки, которая обычно светилась ярким светом круглосуточно. Только высоко-высоко был виден маяк. Но где море, она и так знала. А вот где дорога, по которой надо идти к берегу, – это вопрос.
Пытаясь погасить в себе чувство нарастающей паники, стряхивая с носа капли воды, которые мешали дышать и сильно щекотали лицо, она попробовала сориентироваться. Не получалось. Определить, где проходит трасса, тоже не получалось. Может, просто не было машин? Внезапно она увидела приближающийся свет двух фар. Оказывается, дорога совсем близко. Жозе побежала наперерез, надеясь успеть, пока машина не проедет мимо. Не важно, что ей ехать в обратную сторону, она попросит водителя развернуться в сторону побережья. Только сумасшедшие люди могут разъезжать в такую погоду по их округе. Какая-то серебристая светлая машина. А вдруг в ней едет Шарль? А вдруг он прилетел и уже разыскивает ее?
Да… Сегодня она определенно тронулась умом и начала верить в сказки. Наверное, детские воспоминания так подействовали. Дверца машины распахнулась, водитель чуть наклонился в ее сторону, и она увидела… конечно же, не Шарля. Но другого симпатичного мужчину.
– Садитесь быстрее. Дождь льет.
Она уселась, и вода с куртки сразу же промочила не только сиденье, но и всю ее остальную одежду.
– Вам куда?
А куда ей, собственно? Вообще-то в другую сторону. Но она поняла, что обратно ее не повезут. Мужчина, кажется, сильно торопился.
– Мне… Мне в одно место под Шатобрианом.
– А место далеко?
– Нет, там поворот есть. Пара километров от основной дороги.
– Попробуем.
Он был молчалив всю дорогу. А Жозе в ужасе думала о том, что она будет делать без денег, без связи и в такой дождь, когда упрется носом в закрытую дверь. Ну, может, там кто-нибудь живет в соседних домиках? Может, пустят вызвать такси? Ей нужно, ей просто необходимо приехать туда сейчас. Она не могла объяснить, что именно ее туда тянет и что должно случиться, если она это сделает, но желание было непреодолимым…
Машина остановилась, не доезжая до калитки несколько метров, и Жозе подумала, что с водителем ей не очень повезло. Но денег он не взял, это хорошо, значит, хватит на такси.
Дом Шарля стоял в кромешной темноте. Дверь заперта, вокруг – холод, ветер и вода. И не было ничего – ни Жака с автобусом, ни их веселой кампании… Только где-то вдалеке светились огоньки. Можно идти к ним. Она немного постояла на крыльце, под крышей, с досадой стукнула кулаком по звонку и пошла прочь.
Когда Жозе дошла до калитки, ее путь внезапно осветился: зажглось окно. Она обернулась. В проеме распахнутой двери стоял Шарль и пытался вглядеться в темноту. Ее первым порывом было – спрятаться за куст с облетевшими листьями. Но в этом не было нужды, он не увидел ее, постоял и закрыл дверь, решив видимо, что ему показалось, что кто-то звонит. Жозе охватила паника. Что он здесь делает? Он приехал за ней? Он приехал к себе? А может, она ему помешала, а он тут с другой женщиной? От этой мысли в ней взыграло что-то похожее на ревность и даже чувство собственничества, и Жозе, не отдавая себе отчета в том, что делает, наклонила голову точно бык и пошла на дверь. Когда Шарль открыл второй раз, он уже был зол.
