Энджел сел на диван. Он перестал улыбаться и посмотрел на меня.
– О вчерашнем… ты почти вдвое младше. Тебе же будет лучше…
Я не дала договорить. С самой вчерашней ночи мне хотелось выяснить, что пошло не так. Энджел так кстати начал разговор и слова вылетели наперед мыслей. Он хотел возразить, но вместо этого подлетел как ошпаренный.
– Парахибана. Паук-птицеед.
– О да, ты бы видел! Твой личный охранник визжал как девчонка, когда я натравила на него паука! – лицо Энджела перекосило, я впервые видела его испуг. – Ты был на войне, но испугался маленького паука?
– Ты доставил вместе с моими вещами. Неужели боишься? – я вытянула руку с пауком в сторону Энджела. Тот отвернулся, его передернуло. Мне стало жутко смешно.
– Коты для слабаков.
– Я люблю котов.
– Вот как, – и почему они не нашли общий язык с Таксой? – Это девочка. Она дружелюбная, кстати…
– Пиздец… Тася, уйди с глаз. И сделай так, чтобы я больше не видел эту мохнатую тварь.
– И еще… не вздумай удрать. Ты ведь это намеревалась сделать? Шерхан очень быстро найдет тебя… Пока я рядом, ты в безопасности.
Глава 36.Энджел
– Что это, Демид?
– Это двадцать миллионов.
– Двадцать миллионов это дохрена.
– Знаю. Остальное отдам позже.
– Я все еще не понимаю.
– За девчонку.
– Ты серьезно? Хочешь оформить рассрочку?
– Берешь или нет?
– За эту малолетку?
– Твою мать! Я задал вопрос!
– Ладно, не кипятись… Ответ нет.
– Почему?
– Бывают обстоятельства, которые сильнее нас, Демид. Это как раз тот случай.
– Если дело в деньгах…
– Да к черту их!
– Что тогда?
– Три месяца назад, на границе с Арменией перехватили фуру. Она была набита живым товаром. Малолетками с ближнего зарубжья. Их перевозили новому владельцу. Я собирался отследить их маршрут. Но товар скинули, нас как-то вычислили. Девок отмыли и вернули родителям. Но есть и другие, много. Ты понимаешь, что это значит? Есть коридор. Есть те, кто способствует этому здесь и те, кто ожидает товар там. Я думаю, что вышел на след обоих…
– Ей богу Энджел… Ты сутенер, продаешь шлюх. И тут же их спасаешь?
– Нет-нет-нет… Я продаю удовольствие, а не шлюх. И я никого не принуждаю. Они могут уйти в любой момент. Но они не уходят и знаешь почему?! Деньги, со мной эти, как ты выражаешься шлюхи, зарабатывают хорошие деньги, обзаводятся недвижимостью, путешествуют, развлекаются. Я сознательно установил правила. Я не занимаюсь пособничеством. Не сравнивай мой бизнес с торговлей людьми! Их накачивают наркотой, насилуют, убивают! Не смей говорить мне, что я делаю это! Я десять лет ползал в горах с автоматом на перевес, чтобы убивать мразей, которые создали это! Не смей говорить мне что я один из них! Не смей!
– Остынь!
– Все гораздо серьезнее чем ты думаешь, – мобильник зазвонил, я глянул на экран, – у меня встреча, расскажу по дороге. Деньги забери и купи себе наконец машину. Забери я сказал, не возьму даже если предложишь вдвое больше… Едем в «Пилотку».
– Очередной кастинг в твой автопром?
– Нет. Новеньких не беру…
– Тогда зачем тебе девчонка? Если дело не в деньгах и не пополнении коллекции.
– Пока только догадки… Думаю именно она может привести меня к ним. Десять лет назад, когда я служил с твоим братом…
10 лет назад
Стукнул носами ботинок, сжал пальцы. Онемели. Черная сажа въелась в кожу, и теперь руки покрывала черная паутина. Кровь выбивала перепонки, наравне с гулом, повисшим в воздухе. Ко мне бежали люди в форме, в черной форме… кто-то схватил за шиворот и потащил по земле. Тело волокли, сшибая моей головой камни. Сплюнул сгустки крови, отдававшей металлом.
Очнулся в какой-то яме. Руки связаны, на голове мешок.
– Этой ночью сияют огни, там горят неверные дому. Ты запомнишь мой голос на век, я тот, кто отправил их к богу…
Кто-то тихонько напевал у меня за спиной.
Я никогда не был трусом, но там, будучи связанным по руках и ногам, испугался. В жизни меня никто не держал. Не имел ни семьи, ни дома. Последнее письмо прочел год назад. Светка написала, что мать попала под поезд. Эта машина раздавила и уволокла за собой все мое прошлое. Я был никем и ничем. Поэтому и кидался на дуло пистолета без страха получить пулю. Сейчас я испугался лишь одного, эти шакалы схватили всех нас. Я, Фил, Ос и Матон ничего им не расскажем, а вот те трое, что исчезли из засады, в них я не был уверен.
– Тишина будет рвать на куски, почувствуй, Аллах уже близко. Это зарево ночью в дали, и твой грех в небе нечистом…
Он ходил вокруг моего стула. Медленно. Тихо напевая эти строки, которые я запомнил на всю жизнь.
– Хуево поешь…
– Ты заплатишь сейчас своей кровью, она медленно будет стекать, в реки алые с привкусом соли, тело в устье будет лежать. Ты увидишь, как твою душу встретит кто-то на том берегу, но уже не услышишь, как она будет молить на коленях в аду… – он умолк. Я знал, он стоял напротив. Дышал. Шептал что-то своим людям. – Маме нравится, как я пою. Но мать есть мать, она принимает свое дитя в любом обличии. У тебя есть мать, ангел?
Я обзавелся этой кличкой полгода назад, когда мы раздавили группировку кабардинцев на границе. Откуда он мог знать?
– Сними мешок и развяжи руки. Тогда поговорим на равных. О мамах и о папах…
– Видишь ли, я наслышан о твоих талантах. Коими я, к сожалению, не обладаю.
– В душе ты певец, я понял. Так может тебе на сцену?
– Кто знает, может быть… Ты порядком нагадил мне, ангел. Я долго устранял причиненный тобой беспорядок.
– И как, получилось?
– Почти… Сейчас вот узнаю еще кое-что, и буду совершенно доволен. Например, действует ли еще ваша база в сорока километрах к северу. Удивлен? Я знаю и о ней. Я знаю вообще все… Сколько там человек?
