Никита проснулся. Сел на кровати, судорожно потирая раскрытыми ладонями лицо, чтобы согнать остатки кошмара. В комнате было темно, в окно барабанил мелкий дождь. В квартире давно был сделан ремонт, заменена практически вся мебель, чтобы подросшим детям ничего не напоминало о произошедшей в этих стенах трагедии. После того, как его увели из квартиры милиционеры, тщательно заслоняя собой пятна крови, Никита никогда больше не возвращался сюда до ремонта. Поэтому сейчас, оглядывая комнату привыкшими к темноте глазами, он мог лишь вспоминать, как здесь все выглядело и где стоял шкаф, в котором они прятались. Самого шкафа давно не было, Никита даже плохо помнил, каким он был снаружи.
Он нашел на прикроватной тумбочке очки, встал и медленно двинулся к выходу. Нужно выпить чашку некрепкого чая, чтобы не перебить сон и еще заснуть, иначе с утра он будет сам себе напоминать мороженую креветку, но чтобы при этом прогнать остатки кошмара. Дверь в Дашину комнату была приоткрыта, поэтому он не стал включать свет в прихожей, скрылся на кухне, прикрыл за собой дверь и только после этого зажег неяркий свет над рабочей поверхностью кухонного гарнитура. Вскипятил чайник, залил чайные листья кипятком прямо в кружке. Пока медитировал над остывающим чаем, невольно вспоминал приснившийся сон. Он был почти таким же, как и всегда, все эти сны были одинаковыми, отличались лишь незначительными деталями, когда последние дни мелкими каплями вкраплялись в старые воспоминания. Вот как в этот раз: ведь никогда раньше черной руки не было в этих снах.
Никита переступил с ноги на ногу, чувствуя, как неясная тревога выползла из воспоминаний и тугим коконом опутала сонный еще мозг. Почему в его сне появилась черная рука, более или менее понятно. Но почему она выползла из того шкафа, где двадцать лет назад прятался он вместе с братом и сестрой? И почему поползла она в квартиру напротив, где живет Лера, а тогда жила ее бабушка? Положим, последнее, потому что там сейчас ночует Яна. Яна, к которой эта рука уже приходила ночью.
Никита оторвался от кухонного шкафчика, к которому прислонялся спиной, и посмотрел в сторону выхода. Это всего лишь сон, сказал сам себе, но тревога нарастала. А если не просто сон?
Не давая себе времени передумать, он, забыв про чай, стремительно вышел из кухни, открыл входную дверь и несколько секунд спустя уже стучал в соседскую дверь. В квартире напротив стояла тишина. Леру всегда было сложно разбудить посреди ночи, особенно обыкновенным стуком или звонком. На телефонные-то звонки она отвечала быстро, ведь это мог быть вызов на работу, а вот дверь игнорировала.
Никита вернулся в квартиру, где на прикроватной тумбочке остался телефон. Больше всего на свете он хотел, чтобы Лера сейчас сняла трубку и сонным голосом пообещала его убить. И Лера трубку действительно сняла, но голос у нее был совсем не сонным.
— Ник? — удивленно сказала она вместо привычного «Да!» — Что случилось?
— Ты где?
— На работе. Не дали поспать. Кстати, — было слышно, что она куда-то быстро отошла и заговорила уже тише: — Нашли убитой домработницу Девятовых, которая и обнаружила тело Алины. Но убийство совсем другое, Леша думает, что в ее квартире что-то искали.
Все это было бы крайне интересно, если бы не тот факт, что Яна осталась одна в квартире. Если только вдруг она не решила поехать с Лерой.
— А Яна с тобой? — перебил он.
— С какого перепугу? Дома оставалась. Она спала, когда я уходила. Ник, что случилось-то?
— Ничего, может быть, ничего. Я потом перезвоню.
Он повесил трубку и снова вышел в коридор. В квартире по-прежнему было тихо. Он набрал номер Яны, но вместо ответа внезапно услышал крик. Кричала Яна, и вопль этот был полон настоящего ужаса. В один прыжок Никита очутился у двери и принялся бесполезно дергать за ручку.
— Яна! — позвал он. — Яна, ты слышишь меня?
Крик повторился, и Никите показалось, что внутри что-то упало.
* * *
Яна и сама не поняла, что ее разбудило. Спала она крепко, без всяких сновидений, хоть с вечера немного переживала. Как пройдет эта ночь? Помог ли ее поспешный переезд на другую квартиру, или же непонятное существо увязалось за ней? Прошлая ночь дома у Леры прошла спокойно, но что, если это было затишье перед бурей? Или же неизвестное существо — они с Никитой так и не сошлись во мнении, демон это, призрак или нечто другое — на время потеряло ее, но запросто может найти? Лера даже предлагала ей опрокинуть в себя стопку коньяка для лучшего сна, но Яна не решилась. Не то чтобы она никогда не пила крепкий алкоголь, но ей казалось, что в данном случае лучше оставаться трезвой с нормальной скоростью реакции.
Уснула она быстро, даже не видела, как гасила у себя свет Лера. Хозяйка дома уложила ее спать в проходной гостиной на диване, где Яне однажды уже доводилось ночевать, и не стала закрывать дверь к себе в спальню на всякий случай, поэтому Яна видела тусклый свет ее настольной лампы, когда закрывала глаза.
А когда открыла, вокруг было темно и тихо. Точнее, в первую секунду ей показалось, что тихо, а затем она что-то услышала. Будто шорох где-то совсем рядом. Сердце пропустило удар, но Яна сказала себе, что это всего лишь Лера. Возможно, перевернулась с боку на бок или уронила на пол одеяло, потому и шорох такой тихий.
Нет, это не в спальне. Это здесь, в гостиной, где-то совсем рядом. Где? Яна прислушалась. Шорох повторился и больше всего походил на шуршание по полу длинного платья. Но доносился он сверху.
Яна повернулась на спину и от ужаса закричала: над ней в воздухе висело что-то большое, черное. Света уличных фонарей едва хватало на то, чтобы разглядеть очертания комнаты на седьмом этаже, но она не могла ошибиться. Еще вечером над ее диваном был чистый белый потолок, даже люстра висела в стороне, а теперь примерно в метре от ее лица что-то было. Черная фигура висела ровно над ней, голова над головой, тело над телом. На ней был длинный черный балахон или платье, похожее на лохмотья, и лоскуты юбки, падая вниз, трепетали на отсутствующем ветру. Лица Яна разглядеть не могла, оно казалось черным провалом, и от этого стало еще страшнее.
Где-то рядом зазвонил телефон. Яна попыталась дотянуться до него рукой, но даже легкое движение будто дало знак призраку над ней. Он разинул рот — теперь Яна смогла это разглядеть, — но ни зубов, ни языка она не увидела. Вместо них во рту будто закрутилась черная воронка. Зато с двух сторон от тела отделились костлявые отростки, в которых с трудом можно было узнать руки, и потянулись к ней. Яна попыталась вскочить на ноги, но руки-плети молниеносно схватили ее за плечи и прижали к дивану.
Она закричала снова, и на этот раз вдалеке, в коридоре за входной дверью, услышала голос Никиты. Он звал ее, но едва только она открыла рот, чтобы ответить, как вокруг установилась полная тишина. Она не слышала больше ни голоса Никиты, ни звонка телефона, ни даже шуршания платья призрака. И эта тишина оглушила ее, подняла волну паники в теле. Яна задергалась, начала извиваться под крепко держащими ее руками, а затем услышала голос. Он напоминал шелест листьев на осеннем ветру и пробирал до мурашек, но слов Яна разобрать не смогла. Чем сильнее она дергалась, тем крепче прижимали ее к дивану. Плечи горели, словно обожженные, и это придавало злости и сил.
