появление.
– Я уже наелась, Егор Романович, сыта по горло, – ответила она, не выдержав моего взгляда. Подняла голову, вздернула подбородок и посмотрела со всем презрением, на которое была способна.
– И что за инсинуации, а, пигалица, неужели приревновала меня к Алле, м?
Даже не скрывал, что испытывал от происходящего и ее неподдельных ярых эмоций удовольствие.
– Я и приревновала? – фыркнула. – Вы меня с кем-то путаете, Егор Романович, не вижу причин, с чего бы мне испытывать эти деструктивные эмоции.
– С каких это пор мы снова на “вы”? Ревнуешь… Так и признайся, пигалица, не юли.
– Еще чего, – выпалила и отвела взгляд, не в силах выдержать мой. Врет, зараза, вон как покраснела.
– Ну-ну, себе-то хоть не ври, Алёна Пална.
Как же меня торкало ее дразнить, кому скажи, не поверят. Серьезный Драконыч и перепалка с пигалицей, которая заводит так, что аж щемит всё ниже пояса, поджимается, как будто я подросток в пубертате.
– Давай ужинать, чего это мы стоим тут? – она подорвалась и намылилась в сторону коридора.
– Ты же вроде наелась и сыта по горло, разве нет? – улыбнулся и встал на ее пути, чтобы не вздумала сбежать от прямого разговора.
Она попыталась протиснуться мимо меня, но куда ей с ее пятьюдесятью килограммами против моих девяносто литых мышц, отточенных в тренажерке и на татами.
– Что-то снова проголодалась, – забормотала девчонка, когда я зажал ее в дверной проеме, не давая ни пройти, ни вернуться обратно. – Может, двинешься уже как-то, а?
Ее раздражение росло, но я не злился, так как понимал природу ее эмоций.
– Сама себе придумала что-то, приревновала, а теперь дуешься? – намотал на палец ее волосы и покрутил, не отводя взгляда от красного лица. – Типичное поведение обиженной женщины, пигалица, а ты ведь у нас хоть и девственница, но всё равно женщина, правда?
От моего полушепота она задрожала, пульс ее участился, а лицо покраснело пуще прежнего. Мне в удовольствие.
– А что, было к чему ревновать? – не выдержала и всё же заговорила о главном. Прищурилась и даже сжала кулачки у груди. Вот на чье богатство я бы смотрел не отрываясь. Это тебе не на всё готовая Алла с вываленными наружу буферами, это жена, к которой руки так и чешутся прикоснуться.
– Так ты всё-таки ревновала?
– Ты уходишь от ответа, Егор.
– Хватит разговоров, Алёна.
Не давая ей больше ни слова вставить, схватил ее и подкинул вверх, вынуждая обхватить ногами меня за торс, затем впился поцелуем в ее пухлые губки. Выпивал жаркое тяжелое дыхание, наслаждался вкусом и сгорал в пламени своего желания. Потерялся во времени и пространстве, забыв, кто я и где, будто и не было прошлого Егора Драконова.
Поначалу девчонка сопротивлялась, била кулачками меня по плечам, но постепенно ее рьяное сопротивление сошло на нет, и она обмякла, отдаваясь во власть моих губ и рук, по-хозяйски гулявших по ее телу, которое было открыто для меня во всей своей красе.
– А сьто это ви делаете? – голос Кати прозвучал сонно и отрезвляюще.
Алёна всполошилась и уперлась руками мне в грудь, и я с неудовольствием оторвался от ее сладких губ. Воистину, Сладкова, прежняя фамилия ей очень даже шла. Самец внутри меня недовольно зарычал, дескать, новая ей даже лучше идет, и я с ним согласился.
Окончательно и бесповоротно постановил, что решение я принял верное. Никакого договора больше между нами, Алёна Пална, ты моя жена, а Катя – дочка. И точка!
Глава 20
Алёна
– Оденься поприличнее, Алёна Пална, и ребенка собери, отвезем ее к бабушке с дедушкой, – заявил с раннего утра за завтраком Драконов.
Я чуть ложку из рук не выронила, опешив от его решительного тона. Что он такое задумал?
– Это зачем? Для чего? – недоумевала я, засыпав его вопросами. Сперва показалось, что он выяснил обо мне правду и хочет без лишних глаз разобраться со мной или даже отвести в полицейский участок. Но что-то подсказывало, что дело не в этом. Возможно, особый блеск в глазах мужа, который не вязался с угрозой расправы.
Он по-другому смотрел – как мужчина смотрит на женщину, которую хочет себе присвоить.
– Много вопросов, Алён, просто сделай, как велено, – осек он меня грубовато, но, увидев, что нужной реакции не добился, добавил: – Вот так и захочешь свою женщину на свидание свозить…
– Я не твоя женщина, Егор, – захорохорилась я, мгновенно выпрямляясь и слушая в ушах стук вмиг разогнавшегося до большой скорости сердца. Когда он заявлял на меня права, оно не могло оставаться равнодушным, да и губы всё еще помнили вкус наших поцелуев, моментально будто стали зудеть, так и хотелось к ним прикоснуться.
– Так это пора исправить, – сказал он таким жарким тоном, что по мне прокатилась горячая волна, а щеки заалели румянцем.
Ничего себе заявления, Егор Романович! И я бы даже начала с ним спорить, но не в присутствии же ребенка выяснять такие вещи.
– Катюш, ты поела? – наклонилась я к дочке, которая уже почти доела свой завтрак и теперь безучастно сидела и смотрела мультик на телефоне.
Но оказалось, что Катя всё слышала. Она кивнула в ответ на мой вопрос и посмотрела на Егора.
– Хотю к бабуське, там сталый пень.
Егор удивленно поднял брови и, видимо, некоторое время потратил на то, чтобы перевести Катин лепет на нормальный взрослый язык.
– Да, кнопка, – подвинулся он к ней и шустрым движением перетянул ее к себе на колени, – есть там и пень, и еще много чего. Там тебе понравится.
– А сто там есть? – уцепилась за его слова Катя, но Драконов был кремень.
– Вот приедешь туда – и увидишь. Идите с мамой собирайтесь. Алён, я на час по делам отъеду, потом буду внизу ждать. Справитесь?
Пришлось согласиться, иного выхода я не видела. Быстро убрала со стола тарелки и повела Катюшку собираться. Она без конца болтала и расспрашивала о поездке, а я думала о том, какое же платье надеть и как успеть собраться за час. Слова Драконова о том, что он хочет сделать меня своей женщиной, так и звенели в ушах. Возможно, именно поэтому я напрочь забыла о том, что именно сегодня должна была встретиться с теткой. Вспомнила об этом только тогда, когда мы с Егором отвезли Катю за город к его родителям, а потом выехали на трассу. Тут-то я и поняла, что настолько забылась, что мысли о предстоящей ночи заслонили нечто очень важное. От чего зависели наши с Катей жизни.
Паника захлестнула
