ней. Рассматривая, обхватил за руку. Он смотрел на ее раны, не открылись ли они и не сочится ли из них кровь. Он переживал, что она расцарапает спину. Она тяжело и устало вздыхала, медленно перебирая ногами. Он помог ей добраться до постели. Уложив, накрыл ее и принес свежего бульона, но она отвернулась.
— Милая, тебе нужно питаться, смотри, как ты сильно похудела.
— Александр, ты здесь, обними меня.
Он подошел и присел рядом с ней. Взяв маленькую ручку, он потирал ее ладони.
— Твои раны почти заживают.
— Да, благодаря Сержу. Я даже не знаю, что бы было со мной, если бы не он.
— Да, он очень хорошо смотрит за тобой.
— Александр, у меня не было возможности сказать тебе.
— Не стоит, — перебил он, будто предполагал, о чем будет идти речь.
— Стоит. Я благодарна тебе за все! Ты помог мне выжить. Мне кажется, я вижу в этом смысл.
— Какой смысл, в чем?
— Во всем случившемся.
— Не нужно так думать. Ты начнешь все сначала. А это все будет страшным сном. Вот увидишь.
Она косо посмотрела на него, не хотела говорить о том, что поняла. Она решила утаить на время свои мысли. Нужно набраться сил и знаний, чтобы что-то начать.
— Так мило.
— Что?
— Двое взрослых мужчин ухаживают за мной.
— Действительно, мило.
Серж присел рядом и наблюдал за ними. Порой, проводя рукой по своей лысой голове, он не вмешивался в их разговор и дожидался, когда Стеван уйдет. Ему все больше и больше казалось, что эти двое сошли с ума.
***
Рита нащупала на столе пачку сигарет, просунув в нее пальцы, она не нашла ни одной. Крайнюю она выкурила полчаса назад. Ей было приятно погрузиться в воспоминания, а некоторые моменты, которые она забыла, ей пришлось вспоминать. Сейчас она в своей голове писала историю, историю о самой себе. Наверно, именно сегодня она хотела дойти до этой точки, и, может, что-то понять для себя, а может просто вспомнить. Поправив на себе халат, она вышла в коридор и спустилась в лифте на улицу. Никто на нее не обращал внимания. Привычным делом было видеть людей в таком виде. Она купила две пачки сигарет и булочек с яблочной начинкой. Они напомнили ей домашнюю выпечку, такую, которую готовила тетя, свежие, только из печи. Поблагодарив официанта, она допила свой чай с мятой, сидя за столиком в летнем кафе, крышу которого она с утра закидывала бычками. Увидев пару на тротуаре, она подумала, какая же она безобразница. Кто бы мог подумать? Она попросила свежую газету и решила ненадолго остаться на солнце, спрятавшись под зонтами. Тринадцатое мая, пятница. И что же ждет в пятницу тринадцатого Козерогов. Она читала гороскоп и улыбалась.
— Самое время начать новую жизнь и забыть прошлое. Как же, как же. Забыть и начать. Возможно, перебрав все в своей голове, вспомнив и пережив это все, я смогу забыть. Ну, а как же шрамы? Они не дадут мне забыть. С серьезным выражением лица она сворачивала газету в трубку, чтобы убить муху, которая села на столик рядом.
— Забыть…
Ей шел шрам на скуле, он делал ее мужественнее и агрессивнее. Она была сукой. Маленькая и миленькая девочка Рита стала взрослой сукой, которая иногда вспоминала тетины пироги с яблоками. Аромат навеивал воспоминания. Яблочное пюре, которое они заготавливали по осени и закрывали в банках, чтобы зимой наслаждаться пирогами. Рождество… Это было последнее рождество, проведенное вместе. И вновь печаль. Воспоминания приходили детально, как пазлы, с одной большой картинки они постепенно сыпались на стол и складывались в общую картинку. Но для достижения общей картины нужно было очень много деталей.
***
— Я могу ходить сама. Постой, дай мне возможность. Ты не можешь постоянно сидеть рядом со мною. У тебя есть салон и друзья. А ты все время тут. Ты уже, наверно, забыл со мною, что такое покой. Смотри, набьешь кому-нибудь совершенно не то, чего он хотел.
Серж, держа локоть правой руки, чесал свою лысину и с волнением наблюдал, как Рита передвигается по комнате. Он боялся, что ноги не заживут, и сухожилия не позволят ей двигаться.
— Видишь, все в порядке. Я могу в этих стенах присмотреть сама за собой. Знаешь, чего я хочу?
— Что же ты хочешь?
— Я так долго не была на улице, я умираю, как мне хочется просто побыть на солнце. Сколько я уже тут? Наверно, месяца два. Представляешь, каково это!?
— Тебе нельзя выходить. Ты ведь знаешь!
— Знаю. Но неужто совсем нельзя ничего поделать? Мне так тяжело от этого.
— Я постараюсь что-нибудь придумать.
— А теперь иди в салон и займись своим любимым делом. И еще одна просьба.
Он внимательно слушал ее, не отрывая глаз от ее ног.
— Я хочу читать, мне невыносим гул телевизора. Хочу быть наедине со своими мыслями.
— Что принести тебе?
— Я не знаю, что теперь читают, что-нибудь новенькое, роман. Да, и еще для саморазвития что-нибудь из анатомии.
— Хорошо, я принесу тебе почитать.
— Еще что-то?
— Да.
— Не приходи ко мне сегодня. Отдохни от меня.
— Я не могу оставить тебя!
— Пожалуйста, ты устал. Выспись. Я не могу смотреть, как ты ютишься на этом диванчике.
Рита осталась одна. Казалось, с каждым днем прибавляются годы, она впитывала в себя все, что слышала. Начала интересоваться медициной, криминалистикой. Начала допрашивать Сержа о татуировках. Он понимал, к чему она клонит, но притворялся, что ничего не понимает, чтобы не пришлось ей отказать. Как делать тату ей сейчас, после того, как ее организм был подвергнут большому стрессу, и кожа на спине была такая тонюсенькая и розовая, как у ребенка. Нет, ни за что бы он не стал делать этого. Она смотрела передачи об охоте, инженерии и строительстве. Интересы к цветам, бабочкам пропали. Раз в неделю заходил Стеван, он начал приносить ей книги, что она просила и немного от себя: философия, биология, ботаника. Они играли с ним в шахматы. И да! Ее желание оказаться на солнышке все же осуществилось. Александр достал ключи от крыши, и когда он приходил к ней, они выходили на крышу и по несколько часов без устали играли. Больше не было разговоров об отеле, о том, что было. Стеван молчал, и она молчала, а Серж так и не нашел вопросов, чтобы задать. Их были сотни, но он не видел им ни конца, ни края, и потому предпочитал молчать и не знать.
Ноги Риты окрепли, и она уже спокойно передвигалась
