– Надеюсь, прежде чем уйти, я выслушаю историю о тех временах, – произнес Сказитель.
Вера отвернулась, положив еще один кусочек сыра на хлеб одному из внуков.
Однако Сказитель продолжал перечислять приключения сегодняшнего дня, не желая показывать, что она могла обидеть его своим молчанием.
– Дорога, по которой я шел, оказалась особой, – сказал он. – Над ручьями, которые маленький ребенок без труда перейдет вброд, а взрослый человек перепрыгнет, были возведены самые настоящие крытые мосты. Я также надеюсь услышать историю этих мостов.
И снова никто не посмел встретиться с ним взглядом.
– А когда я вышел из леса, то обнаружил на берегу ручья мельницу без жернова, а после – двух мальчиков, борющихся на сене, мельника, который бросил меня так, что чуть дух не вышиб, и большое семейство, которое приняло меня и поселило в лучшей комнате в доме, несмотря на то что я был абсолютно незнакомым им человеком, не известно, злым или добрым.
– Конечно, ты добрый, – воскликнул Эл-младший.
– Вы не хотите, чтобы я задавал вопросы? За время странствий я встречал множество радушных людей и останавливался во многих счастливо живущих домах, но никогда не видел столь счастливой семьи, как ваша. И никто мне не радовался так, как вы.
Хоть ужин и закончился, никто не спешил выходить из-за стола. Все замерли. Наконец Вера подняла голову и улыбнулась Сказителю.
– Я рада, что мы показались тебе счастливой семьей, – сказала она. – Но мы помним и другие времена. Может быть, от этого наша радость становится только слаще – от памяти о временах горя и скорби.
– Но почему вы приняли меня, обыкновенного бродягу?
На этот раз ответил Элвин Миллер:
– Потому что сами когда-то были бродягами, и добрые люди приняли нас.
– Некоторое время я жил в Филадельфии, поэтому должен спросить вас, вы, случаем, не принадлежите к «Обществу Друзей»?[22]Вера покачала головой:
– Я пресвитерианка. Как и многие из моих детей.
Сказитель перевел взгляд на Миллера.
– А я никто, – ответил тот на незаданный вопрос.
– Быть христианином не означает быть никем, – возразил Сказитель.
– Я и не христианин.
– А, – понял Сказитель. – Стало быть, вы деист[23], как и Том Джефферсон.
Дети, услышав упоминание имени великого человека, сразу зашептались.
– Сказитель, я отец, любящий своих детей, я муж, любящий жену, фермер, платящий долги, и мельник без жернова.
Элвин-старший встал из-за стола и вышел на улицу. Дверь хлопнула.
Сказитель повернулся к Вере.
– О миледи, боюсь, вы сейчас жалеете, что приняли меня у себя в доме.
– Ты задаешь очень много вопросов, – сказала она.
– Я представился, и мое имя отражает то, чему я посвятил жизнь. Когда я чувствую историю, историю, которая важна, которая правдива, я начинаю рыть землю. И когда я наконец услышу ее и поверю, то запомню навсегда и буду рассказывать ее всюду, где бы ни оказался.
– Так вы зарабатываете себе на жизнь? – спросила одна из девушек.
– На жизнь я зарабатываю тем, что чиню телеги, копаю канавы, тку холст – в общем, делаю то, о чем меня попросят. Но настоящая моя жизнь – в историях, я ищу их повсюду, запоминаю и разношу по белу свету. Может быть, вы думаете сейчас, что от вас я никаких историй не дождусь, ну и прекрасно, давайте так и договоримся, потому что я выслушиваю только то, что рассказывается по доброй воле. Я не вор. Однако сегодня я уже добыл одну историю – о том, что произошло со мной. О самых добрых и радушных людях и о самой мягкой кровати меж Миззипи и Альфом[24].
– А где находится Альф? Это что, река? – спросил Кэлли.
– Хотите, чтобы я рассказал вам какую-нибудь историю? – в ответ спросил Сказитель.
– Да, – дружно загудели дети.
– Только не об Альфе, – сказал Эл-младший. – Такой реки не существует.
Сказитель посмотрел на него с искренним изумлением.
– Откуда ты знаешь? Ты читал сборник поэзии Кольриджа, составленный лордом Байроном?
Эл-младший непонимающе повел головой.
– Книг у нас немного, – сказала Вера. – Проповедник учит их Библии, поэтому они умеют читать.
– Тогда откуда ты знаешь, что реки Альфы нет?
Эл-младший наморщил лицо, как бы говоря: «Не спрашивайте меня о том, чего я сам не знаю».
– Я хочу, чтобы вы рассказали нам о Джефферсоне. Вы произнесли его имя так, будто встречались с ним.
– А я действительно с ним знаком. Я встречался и с Томом Пейном[25], и с Патриком Генри[26]– незадолго до того, как его повесили, видел меч, которым отрубили голову Джорджу Вашингтону. Я даже видел короля Роберта Второго – как раз перед тем, как французы превратили его корабль в ничто, отправив властителя на дно моря.
– Где ему самое место, – пробормотала Вера.
– Если не глубже, – прибавила одна из девушек.
– Мне же остается добавить «аминь». В Аппалачах поговаривают, будто на его руках было столько крови, что даже кости выкрасились в коричневый цвет, так что теперь самая презренная рыба не смеет дотронуться до этого утопленника.
Дети рассмеялись.
– И кроме истории Тома Джефферсона, – сказал Эл-младший, – мне хотелось бы услышать рассказ о самом великом волшебнике Америки. Могу поспорить, вы знали Бена Франклина.
Уже в который раз этот мальчик поражал Сказителя. Откуда он может знать, что из всех рассказов истории о жизни Бена Франклина – его самые любимые?
– Знавал ли я его? О, самую малость, – ответил Сказитель. После такого ответа дети должны были помереть от любопытства, и он не подведет их ожиданий. – Я прожил вместе с этим человеком всего шесть лет и, кроме того, ежедневно разлучался с ним часов на восемь, чтобы поспать. Поэтому вряд ли я могу утверждать, что знал Бена Франклина очень близко.
