— Он сделал это для тебя, я же не просил никого о помощи, и в состоянии был разобраться сам.
— Сидя за решёткой? Оригинально, — она показала ряд белых ровных зубов широкой улыбкой, а у меня сердце надломилось в груди.
Еще раз, хоть один унизительный намек в его сторону, и я пересчитаю всю эту белизну толстой древесиной, найденной в лесу.
— В том, что случилось, моей вины не было, и тебе это известно. А справедливость все же существует. Да, Ежевика?
Женя так тепло и с любовью посмотрел на меня, что мне захотелось обнять его сильно-сильно и не отпускать никогда.
— Должна сказать, у тебя дурной вкус, месье Еникеев, — выдохнула напоследок змеюка подколодная.
— А у тебя дурное воспитание, — не удержалась я. — Умерь свой пыл. Неподалёку сеновал, глядишь, ещё спалишь деревню своими сверкающими молниями, — я указала на глазные яблоки. — А местные, ой, как не любят чужаков. Особенно таких, как ты.
— Знаешь, что? — задыхалась в гневном приступе кукла Барби.
— Что та ведьма, о которой ходят слухи — это ты? Знаю.
— Да я тебе…
Я и глазом не моргнула, когда она посмела выпустить когти перед моим лицом. Лишь сжала их в кулак и опустила руку. Женя загородил меня собой, призывая Ингу образумиться и не распускать руки.
Все это время Николаев и его компания наблюдали междоусобные французские войны с моим участием и аплодировали стоя. Жаль без попкорна в руках и мягкого дивана под задницей, поскольку я тоже продемонстрировала коготки и не намерена была спускать ей с рук все, что она тут наговорила нам с Женей.
— Разобрались и по коням! — прокричал главнокомандующий, давая понять, что спектакль окончен. — Всех жду на вечернем сборе через десять минут. Кто хоть на секунду опоздает, того отчислю к чертовой матери! Ясно?!
— Ясно… — послышалось со всех сторон, и зрители потихоньку начали расходиться.
Покидая нас походкой подстреленной лани, Инга пообещала Жене, что он еще пожалеет. Парень взглянул на меня с горечью в глазах, улыбнулся, пока я поглаживала его руку своими пальцами. Наверное, проблем теперь с Ингой или без нее, не станет у него меньше. По крайней мере, сейчас.
— Ну, что? Готова? — спросил он меня с легкой улыбкой на губах.
— К чему?
— К знаменательному событию в своей жизни.
— С тобой, Еникеев, всегда.
Глава 21. Ягодка, полная любви
— Вот и пролетела первая часть практики, — с ноткой грусти сказала Диана, расчесывая мои волосы. — Через неделю отдыха вновь вернёмся сюда, а там уже и осень наступит.
Я вообще мало хотела думать о том, что будет впереди, потому что знала — ничего хорошего меня уж точно не ожидало. Как только вернёмся домой, Женя улетит к себе. Хоть полет не был запланированным, но ему придётся покинуть меня. Появились новости и вопросы из коллежда, решение которых нельзя было откладывать на потом. Да и побег его французской лжеподруги также не сказался положительно.
Немного о последнем: была уверена, что все еще долго будут помнить, как взъерошенная блондинка вылетела из дома Васильевны с криками на понятом только ей и Жене языке, а позади неё сама хозяйка гналась с метлой, размахивая ею в разные стороны. Гнала прочь нечистую силу в женском обличии, как сама же нарекла Ингу. Вдобавок ко всему, по дороге в лес на голову красотки «присел» деревенский ворон. Нашёл уютное место для гнездышка, так сказать.
Б-р-р. Ощущения вороних когтей совсем с ума свели девушку, отчего она пулей летела из деревни, а дальше из города, и — прочь из самой страны. Как оказалось, Клюшкина явилась к Васильевне с просьбой сделать так, чтобы свадьба не состоялась. Не стесняясь, откровенно требовала навести на меня порчу, а Евгения же Еникеева — приворожить. В невежественной форме, как умела только она, швырнула за услугу деньги на стол хозяйки дома, и сиюминутно была выставлена с позором за порог. Крику было на все село.
«Мышь белая! — еще долго не могла успокоиться Маргарита Васильевна. — Ишь, за ведьму меня приняла!» Мы уж думали, случилось что. А это Инга собственной персоной со своей прихотью. Только на этот раз её капризу не суждено было сбыться.
— Не знаю, как переживу вторую часть практики без Еникеева, — промямлила подруге в ответ.
— Ой, да все будет у вас хорошо. Он же тебя так сильно любит. Набрался храбрости признаться в любви при всех практикантах. Все были ошарашены вашей новостью. Одно выражение лица Инги чего стоило.
Подруга звонко расхохоталась, вызвав у меня улыбку.
— Конечно, тебе легко говорить, у тебя Шустриков под боком. А у меня, можно сказать, муж улетит надолго да в далёкие края.
— Эх, жена декабриста, — вздохнула Диана, прикалывая на шпильку венок, сплетенный девочками-студентками в подарок.
— Уместное сравнение.
— Жена, — повторяла Ди, смакуя это слово.
— Представляешь?
— Пока слабо, но это так круто и романтично.
Подруге необязательно было на последних словах закатывать глаза к верху от умиления. Боже, как же я волновалась.
— Даже и не верится, пару дней назад Женя сделал тебе предложение, а сегодня вы как будто бы играете свадьбу, — мечтательно и с долей зависти прозвучали слова подруги, которая приводила мою свадебную причёску в порядок.
— Как будто бы или нет, для меня это все равно по-настоящему, Диана.
Мои коленки в прямом смысле слова дрожали, и потели ладони. Не потому, что к церемонии мы с Еникеевым не были готовы, а по причине того, что завтра все закончится. И конец нашей с Женей сказки таков: я буду еженощно омывать слезами свою подушку, встречая новый день с тоской и чувством одиночества. Вот и все.
— По-настоящему у вас все будет впереди.
— Не знаю, Ди.
— Дурочка ты, Вика. Женя любит тебя безумно. Он вернётся за тобой, вот увидишь.
Если вернется, тогда и увижу.
— Подправь ещё вот здесь немного, — я указала на веко. — Тушь размазалась.
— Ты опять расстроилась, — подруга промокнула слезу в уголке глаза и покачала головой. — Что мы все о грустном да о безнадежном. Никто же не умер, наоборот, рождается новая семья. А, ну-ка, встань!
Она взяла меня за руки, когда я поднялась со стула, на котором сидела перед зеркалом в доме Васильевны. Немного потрясла их, будто расслабляла мое напряженное тело.
— Сделай глубокий вдох и резкий выдох, — скомандовала Диана, и я послушно повторила за ней. — Сегодня для тебя и Жени особенный день. Ты должна быть счастлива и ни в коем случае не выглядеть опечаленной, чтобы не огорчать своим видом окружающих.
— Это заметно?
Она кивнула головой, отчего я выдохнула во второй раз. Пора было брать в себя в руки.
