Книга Куплю твою жизнь - Елена Рахманина

— А если нет, то что, Сабуров? — сузив глаза, сверлю его взглядом.

— Я заберу тебя силой.

Очевидный ответ вызывает горькую усмешку.

— А дальше что? Всегда будешь брать меня силой?

Решительно огибает кровать, да так, что я пячусь, пока ногами не касаюсь прикроватной тумбочки. Дальше деваться в четырёх стенах мне всё равно некуда.

Продолжаю смотреть на него, упрямо задирая выше подбородок. Меня всю колотит. Сжимаю кулаки, стараясь удержать эту дрожь в них.

Он стоит некоторое время не двигаясь. Просто нависая надо мной, подавляя высотой своего роста. Изучая свою загнанную добычу.

Пытаюсь увидеть себя его глазами. Заплаканная девушка с разбитым сердцем.

— Ты меня любишь, — касается щеки, а я отворачиваюсь, сжимая губы.

Совсем не те слова, которые хотелось бы услышать. Эти я и так знаю.

Но мне кажется, я разгадала его план.

— Из-за этого предположения ты сделал вывод, что вправе так поступать со мной? Что я не смогу с тобой расстаться? — Он близок к истине. Но недостаточно.

— Не упрямься, Серафима, — сжимает моё плечо стальной хваткой. Потирает чуть-чуть, словно разминая зажатые мышцы. Но нет, он не пытается снять моё напряжение. Он просто держит.

— Ты действительно веришь, что я не смогу найти тебе замену? Не смогу вырвать из сердца? — привстаю на цыпочки, чтобы видеть выражение его глаз. Заглядываю в них, изучая воронкой закручивающийся в них тёмный омут.

Пальцы на руке впиваются жёстче. На миг мне становится страшно. Сердце ускоряет темп. Вижу, как вздулись на челюсти желваки. Того и гляди, зубы посыплются от того, как он их сжимает.

— Я никогда не дам тебе уйти.

В его словах нет двойного подтекста. Всё предельно ясно. Однозначно.

— А я твоего разрешения просить не собираюсь.

Мир неожиданно переворачивается, и единственное, что доступно моему зрению, — вид его потрясающего зада и спины. Он перехватил меня за талию и закинул себе на плечо.

Принимаюсь визжать что есть мочи и бить со всей силы его по спине. Но упёртый козёл даже не шелохнулся, ни один мускул от этих ударов не напрягся.

— Отпусти меня, Сабуров! — кричу на весь коридор. Кто-то из постояльцев отеля осмелился открыть дверь.

— У нас медовый месяц, — с настолько грубыми интонациями в голосе поясняет Сабуров постояльцу, что тот трусливо закрывает её обратно.

Обидно, блин. Что наглая ложь.

Пока он нёс меня до парковки, вся кровь прилила к голове, но я упорно продолжала колотить его по спине. Надо было куда-то деть свою ярость.

Открыл заднюю дверь и, к моему удивлению, не закинул меня на сиденье, а перевернул и бережно усадил, чтобы перетащить затем себе на колени.

В автомобиле мы оказались не одни. За рулём водитель. Но оба вскоре о нём забыли. Машина тронулась с места.

— Слушай меня, Серафима, — он обхватывает моё лицо ладонями, не давая вырваться и даже отвести взгляд. Наши носы почти соприкасаются. — Я свою невесту знаю много лет. Предстоящий брак для меня ничего не значит. Но отступиться от данного мной слова я не могу.

Я замираю, прислушиваясь. За этот вечер он сказал мне больше, чем за весь предыдущий год.

— Чего мне ждать, Сабуров? Ты с ней потом разведёшься? — спрашиваю я со смутной надеждой.

Он уводит взгляд, и мне становится очевидным его ответ. Нет. Такие, как он, не разводятся. А тянут лямку до конца. Будет считать, что поступает благородно по отношению к ней. Моё же сердце можно растоптать.

Упираюсь ладонями ему в грудь, ощущая отвращение. От него, от своего места в его жизни.

— Отпусти меня, и я найду того, кто посчитает меня достойной роли жены и матери его детей, — шиплю на него.

Мне хочется добраться до его разума, до сердца. Донести, что я не соглашусь быть с ним на него условиях. На вторых ролях. Чтобы он понял, что, если возьмёт в жены свою Ясмин, потеряет меня навсегда.

— Я забуду тебя, Сабуров, не сомневайся. Время, говорят, лечит. А я молода и красива. Щёлкну пальцами, толпа сбежится. Встречу парня, и он будет любить меня и трахать. Нравится такая перспектива? — я выговариваю ему эти слова в губы речитативом.

Чувствую его руки, сжимающие мою талию. Голой кожей бёдер грубую ткань брюк. Смотрю на него и даже не представляю, как исполню сказанное. Как смогу целовать другого? Полюбить другого. Всё это кажется совершенно нереальным.

Он рядом, я ощущаю его запах, сильное тело. И воля ослабевает. Вновь наворачиваются слёзы, стоит представить мою жизнь без него. Я уже испытываю эту муку.

Хотелось держать маску стервы до конца, но я смотрю на него влажными глазами, ожидая ответа.

Прикрывает на мгновение веки, а я рассматриваю его ресницы. Надо же, у этого мужика, сделанного из непробиваемой броневой стали, есть ресницы. Они отбрасывают тень на щёки, делая его почти уязвимым. Может он всё же человек?

Вдыхает, а затем так же медленно выдыхает. Его рука в это время пробирается под полы халата, накрывает мой голый зад.

— Этого ничего не будет, — поднимает веки. У него такой тяжёлый взгляд. Кажется, словно меня бетонной стеной к земле прибило. — У тебя никогда не будет никого кроме меня.

Совершенно не соображаю, о чём он говорит. В голове не укладываются его слова.

Мягко сжимает мой подбородок, проводя большим пальцем по нижней губе, вызывая покалывание. Подавляю предательское желание всосать этот палец в рот.

— Девочка моя, — губы растягиваются в хищной ухмылке, похожей на звериный оскал, — ты совсем забыла моё предупреждение — любой рядом с тобой получит от меня смертный приговор. Хочешь проверить?