— Нормально. Откат только проходит медленнее, чем ожидалось — вторые сутки дышать не может нормально рядом со мной.
— Так вот почему мы идём на верную смерть, — пробормотал Алриат, заворожённо глядя в экран, где уже мигала информация о месте, куда Кетро собрался их отправить. — Ты сдурел соваться вдвоём в гнездо огненных змеюк?
— Зато для дури в голове места не останется. Тебе тоже полезно.
— Лучше бы воспользовался откатом антропийки.
— Я же не ты, — хмыкнул Илрэмиэль, шагнув в портал.
— Вот это сейчас было обидно! — крикнул Алриат, отправляясь вслед за другом.
* * *
Гнезда из нескольких десятков огненных амфисбен всё-таки оказалось недостаточно, чтобы окончательно выбить из головы мысли о Калерии. Парочка ожогов на руках и лице тоже болели недостаточно сильно, чтобы забыть о том, что всего пара коридоров отделяет его от девушки, у которой замирает сердце рядом с ним.
Кетро посмотрел в запотевшее зеркало ванной, поморщившись от ожога, который раположился на правой скуле и плавно сползал по подбородку к шее.
Можно конечно сходить в целительский блок за мазью, но зачем, если к утру ускоренная этернийская регенерация сделает своё дело, а физический дискомфорт хоть немного, но отвлекает от душевного.
— Откат, у неё всего лишь откат, — повторил себе этерн. — Она бесится даже из-за небольшого инцидента.
Он вошёл в комнату, раскрыл учебный планшет, собираясь немного поработать над проектом, но тут внимание привлекло сияние, исходившее от запястья. Хлопком в ладони этерн выключил освещение в комнате, и лучи полной луны, проникавшие сквозь окно, ещё ярче осветили причудливые символы, бежавшие по левой руке от кисти до самого локтя.
— Это ещё что за дрянь? — пробормотал он. Сравнил с родовой татуировкой на правой руке, нанесённой золотисто-чёрными чернилами. Символы напоминали этернийские, но всё-таки отличались. По крайней мере, их смысла уловить он не мог. Смущало и то, что узор светился как бы под кожей.
Илрэмиэль открыл планшет, взял в руки стилус и принялся аккуратно перерисовать символы с руки на сенсорную поверхность экрана.
* * *
После снятия проклятия ко мне вернулась удивительная ясность мышления и, как это ни было прискорбно, повышенная этернистость.
Зелье приходилось принимать не раз в неделю, как раньше, а каждые два дня. Конская доза зелья, которую я приняла после клятвы на крови, помогла лишь на несколько дней, а обычный объём, которого ранее хватало на неделю, помогал теперь лишь в течение двое суток. Выяснилось это, когда на утро третьего дня я проснулась с позолотой в волосах, которая пробивалась даже сквозь химическую краску.
Линзы, которые я раньше носила только для того, чтобы ненароком глаза не вспыхнули смертельным сиянием, теперь требовались, чтобы скрывать золотистое мерцание.
Даже ежедневный приём зелья не убирал золото из глаз и волос до конца.
Скорость реакций повысилась, что заметил даже Кетро, который, несмотря на все мои протесты, регулярно являлся на мои тренировки с ИТэ и также регулярно отправлял меня на учебные симуляции боёв с разнообразными монстрами. К счастью, сила и скорость пробивались сквозь зелья в той мере, которая позволила списать их на результат от регулярных тренировок.
Сказать, что я испытывала неловкость в присутствии этерна, значит, ничего не сказать. С каждой тренировкой я убеждалась всё больше в том, что, кажется, в первые в жизни влюбилась. Кроме того, не покидало ощущение, что этерн постоянно сканирует мой эмоциональный фон, поэтому пришлось готовить себе ещё и зелье, замедляющее ритм сердца, которое теперь пускалось в бешеный галоп каждый раз, когда я сталкивалась с Илрэмилем.
Маме пришлось съездить в Бурж и привезти мне дополнительные запасы ингредиентов. Уехать самой мне можно будет только на двухнедельный отпуск в конце календарного года, который я собиралась посвятить исследованию неведомой странности, происходившей со мной.
Несколько дней назад в полнолуние меня ожидало ещё одно неприятное открытие — странные символы, которыми светилась кожа моего левого запястья. Я тут же перерисовала их, чтобы попозже выяснить, что они обозначают. Пока крутилась лишь теория о том, что через кровь Кетро, меня зацепила родовая магия и теперь требует прохождения ритуала принятия в семью. К счастью, неведомые символы проявились лишь в полнолуние, уже на следующую ночь на руке ничего не было.
Зато без проклятия я быстро справилась с проектом сыворотки, повышающей устойчивость человеческого организма к ядам, для которой Верлен мне любезно предоставил образец собственной крови.
Профессор Плант похвалил меня за столь быстрое решение вопроса и отправил все документы и образцы в Управление по надзору за применением магии, чтобы получить разрешение на проведение клинических испытаний.
В ожидании разрешения мой мозг требовал новых задач, и я подумывала о том, чтобы попросить образец крови у Кетро. Правда язык просить этерна об этом не поворачивался. Все усилия я направляла на то, чтобы сохранять ясность мышления и размеренность сердечного ритма в его присутствии.
Свидания с Адрианом сократились до одной встречи в неделю, но даже они не приносили мне удовольствия. Я помнила все свои ощущения, которые испытывала под проклятием, и могла лишь удивляться тому, как всё изменилось теперь.
В помолвке с Верленом оставался лишь один плюс — Себастьян не решался предпринимать какие-либо действия в мою сторону. Лишь однажды они с кузеном попытались сесть за наш столик на обеде. Адриану донесли об этом, и уже к ужину жених потребовал от Сверра держаться от меня подальше.
Кетро тоже не делал попыток сблизиться, что приносило мне смесь разочарования и облегчения. Потому что вздумай этерн предпринять хоть что-то — не уверена, что смогла бы оттолкнуть его.
Расследование проклятия стояло на месте. Адриан принял решение не отдавать планшет Марлен следователю до того, как загадочный Седьмой не объявится и не попробует расшифровать проклятие. Зато теперь планшет хранился в сейфе куратора и точно уже не мог никому больше повредить.
Загадочный проклятийник, который помог Кетро определить, что я под проклятием, просканировал Сильван. Подруга оказалась вне опасности, к моему облегчению.
Правда оставалась вероятность того, что в Академии всё ещё есть девушки, которые успели подхватить проклятие раньше. Правда в теории те, кто мог видеть планшет до меня, уже должны были бы проявиться.
Поскольку я полностью вернулась к учебному процессу, меня назначили наставником по растеневодству и зельеведению. Правда радости по этому поводу никакой не ощущалось. Потому что моей подопечной по первому предмету стала Сильван, а по второму Физалис Ламари.
Несмотря на язвительные высказывания гарунийки в духе:
— Счастливая ты, Калерия. Хочешь — учишься, не хочешь — не учишься. Вся Академия в твоём распоряжении.
