Суров был закон в Риме, полицейском государстве. Но он упорно не замечал массовых отравлений граждан, не подпадавших ни под какой закон…
Дело в том, что в Риме много веков использовали для городского водопровода трубы из… свинца! Конечно, это приводило к болезням и родовым травмам, но римлян это отнюдь не смущало. Есть мнение, что массовое отравление свинцом, от которого страдали граждане сначала республики, а потом – империи, стало причиной медленной умственной и физической деградации населения столицы. Прежде всего – знати. И в самом деле, последние герои поздней Римской империи, включая императоров, вовсе не были уроженцами Вечного города. Напротив – испанцами и африканцами, иллирийцами и сирийцами…
На рубеже тысячелетий отравления превратились в Риме в будничную примету жизни. Они происходили и от ядовитых растений и фруктов, обильно завозимых в метрополию с завоеванного легионерами Востока, и от сильно действующих лекарств, широко продаваемых и ошибочно принимаемых… Страшнее другое: отравления массовые – отчаянные, от безысходности и, можно сказать, организованные. В таких масштабах, когда погибали если не тысячи, то многие сотни людей.
Глава 18. Московский яд для Наполеона (Эпизод второй)
Спросите: «А как же русский яд? Неужели пропал без следа?» Не так все просто. Он пригодился императору, но службы своей достойно не сослужил.
11 апреля 1814 года, через пять дней после отречения, когда уже во дворце Фонтенбло начались сборы к выезду смещенного императора на остров Эльбу, Наполеон простился с Арманом де Коленкуром и ушел в свои апартаменты. Там достал походный несессер, с которым никогда не расставался, и вынул «русский пузырек», пролежавший полтора года. Открыл – и выпил залпом концентрат опиума!
Отрешенный от власти император, испытывая страшные мучения, оперся о ломберный столик, который с грохотом упал. На шум прибежал де Коленкур, к счастью, находившийся недалеко. Он стремглав бросился к Наполеону, приняв приступ за болезненные желудочные колики, которые изредка случались и раньше. Кинулся звать доктора, но Бонапарт попытался удержать де Коленкура. Однако он все равно вырвался и разбудил Ювана, того самого эскулапа, который под Малоярославцем, выполняя приказ императора, изготовил для него яд. Юван увидел на столе открытый пузырек в форме дольки чеснока и все понял:
– Как вы могли, сир?!..
– Яд слаб, – сквозь боль выдавил из себя Наполеон, – или он выдохся, разложился… Дайте мне немедленно нового опиума!.. Быстрее! Какая боль!..
Юван взмахнул руками, словно отталкивая кого-то от себя, и – прочь-прочь! – бросился к двери:
– Простите меня, сир… Я уже стал преступником один раз. Этого больше не повторится…
– Предатели, кругом предатели! – Наполеон корчился от боли.
– Я достану противоядие для вас, сир! – крикнул де Коленкур.
– Не смейте! Я должен умереть… Я хочу…
Бонапарт мучился несколько часов. У него вырвалось среди страшных конвульсий:
– Как трудно умирать! Как прекрасно было бы погибнуть на поле битвы! Почему я не был убит в Арси-сюр-Об!..
«Русский яд» оказался не смертельным. Больше Наполеон попыток самоубийства не повторял и о покушении на свою жизнь не вспоминал.
Но отрава из Малоярославца нет-нет, да и напоминала о себе. У Бонапарта участились нестерпимые желудочные колики, сопровождаемые тягучей головной болью, а порой и головокружением. Такой сильный приступ случился у него и 15 июня 1815 года. В Бельгии, недалеко от деревни Ватерлоо. Последняя битва императора завершилась его разгромом – даже без участия русских войск. А низвергнутого властителя Европы семь лет спустя все-таки достал яд. Другой – английский.
Углубляться в историю об отравлении Наполеона на острове Святой Елены, думаю, не стоит. Смысла нет. Во-первых, англичане – высокомерные, циничные и уверенные в своей безнаказанности – могли отравить в пустыне океана кого угодно, а не только беззащитного, одинокого, брошенного всеми Бонапарта. А во-вторых, сомневаться сегодня в том, что Наполеон был отравлен, это все равно что отрицать, что планета Земля является частью Солнечной системы. Окончательно явным это стало благодаря… волосам!
Началом разоблачения, затерявшегося в веках, как часто случается, послужила книга. В 1955 году во Франции были изданы мемуары Луи Маршана, преданного слуги Бонапарта. Они пылились где-то на стеллажах архивов, пока ученые не снизошли до них и не дали им свет. В этих воспоминаниях месье Маршан безыскусно описывал день за днем будни Наполеона на острове Святой Елены и упомянул вскользь, что император дарил друзьям на память пряди своих волос… Замечу, такова древняя традиция разных народов, сохранили ее до XIX века и корсиканцы. По распространенным среди горцев представлениям, волосы, подаренные мужчиной, – это глубокий символ. Ибо они – носитель жизненной мощи: растут, как верили раньше, даже после смерти их обладателя. А по библейскому преданию о герое Самсоне, именно волосы были вместилищем его титанической силы и неотразимой мужественности.
И вот совершенно случайно эти мемуары попали на глаза шведскому врачу Стену Форшвуду, историку-любителю. Он залпом прочел книгу и сопоставил с тем, что изучал о бонапартистской эпохе прежде. Там, в частности, сообщалось, что – по весьма популярной версии – Наполеон умер от отравления мышьяком. Гипотеза требовала подтверждений. И швед, ухватившись за историю с волосами, решил все проверить сам.
Заметки на полях
Проявление симптомов отравления мышьяком зависит от типа поражающего агента, его дозировки и продолжительности периода поступления яда в организм. Львиная доля отравлений имеет симптомы поражения желудочно-кишечного тракта. Плюс слабость, боли в конечностях, судороги, кашель… И еще: обезвоживание, плохая работа почек, аритмия, гипотония… Употребляя мышьяк вместе с пищей, человек не предупреждает отравление организма, а лишь оттягивает время появления симптомов интоксикации. Это как раз и есть случай Наполеона, которого медленно и упорно травили.
Тут необходимо уточнение. Судебно-медицинская экспертиза признает около тридцати симптомов отравления мышьяком. У Наполеона из них после изучения его останков обнаружили не менее двадцати! И все равно упорный Форшвуд решил дойти в своем расследовании до конца, убедиться самолично в отравлении императора.
