— Мне ничего от него не нужно, мама. Передай привет и скажи, что я желаю ему скорейшего выздоровления.
Сможет ли она когда-нибудь понять свою мать? Расставшись, Зоэ и Клод стали практически неразлучны. Для Зоэ всегда было важно, чтобы мужчина мог ее рассмешить, а Клод умел рассказывать замечательные истории на четырех языках.
К субботе Зоэ не вернулась, но звонила каждый день с отчетом о здоровье Клода. Слава Богу, его жизнь была вне опасности.
Клод не хотел, чтобы Зоэ возвращалась в Австралию, но она пообещала, что будет подолгу гостить у него каждый год. Хорошая еда, великолепное вино, сигары, с которыми он не мог расстаться… Такова жизнь Клода. Это и привело его к сердечному приступу, думала Тони.
Оставшись одна, она решила принять приглашение приятелей и пойти с ними на обед, но зайти потом еще и в ночной клуб отказалась. Вот, что сделал с ней Берн. Она была не в состоянии думать о чем-то или ком-то еще. Ее продолжала томить тоска. Если быть совершенно честной, придется признать, что ее вообще ничто не радовало. Конечно, можно поехать домой и без Зоэ. Живя в Париже, прекрасном романтическом городе, одном из величайших впечатлений ее жизни, Тони страдала от одиночества и скуки. Каждой клеточкой своего существа она стремилась к черноволосому мужчине с серебристо-серыми глазами, который одним своим присутствием заставлял воздух вибрировать.
Друзья высадили ее у дома. Минут через десять раздался звонок в дверь. Наверно, Зоэ.
Больше никто войти в подъезд не мог: безопасность жильцов поддерживалась на должном уровне. Вполне в духе матери — даже не сообщила о своем приезде.
Открыв дверь, Тони испытала сильнейший шок, у нее чуть не остановилось сердце.
На пороге стоял Берн, на лице — улыбка, в руках — дюжины две красных роз.
— Ты не пригласишь меня войти? — спросил он так непринужденно, будто они и не расставались. — Или шок слишком велик?
Тони попыталась рассмеяться, но смех словно застрял в горле.
— Берн, это ты?
— Собственной персоной. — Он шагнул вперед, склонил голову, легонько поцеловал ее в губы.
Еще секунду она постояла, прислонившись к двери, потом глубоко вздохнула.
— Входи, пожалуйста. Я просто очень удивилась. — На самом деле она чувствовала жар во всем теле и необыкновенную легкость в голове, словно она вот-вот улетит.
— Очень красивая квартира, Антуанетта, — отметил он, оглядевшись вокруг.
— Клод подарил ее Зоэ, когда они поженились, — быстро пояснила Тони. — На днях она продала ее, но оформление документов займет несколько недель. Сейчас мама у Клода. У него был сердечный приступ.
— Вот и хорошо, — автоматически отозвался Берн, повернулся и протянул ей розы. На нем был безупречно сшитый серый костюм, элегантный красный шелковый галстук и бледно-голубая рубашка. Одним словом, выглядел потрясающе! — Эй, Тони, — окликнул он тихо.
— Извини. — Она шагнула к нему. — Ты застал меня врасплох. До сих пор глазам не верю. Может, у меня галлюцинации? — Радостное возбуждение затопило ее, каждый нерв затрепетал. — Она взяла розы, пошла на кухню за водой, поставила цветы в две большие хрустальные вазы.
— Давай я тебе помогу. — Берн взял одну вазу у нее из рук, когда она пошла за второй.
— Какие красивые! — восхитилась Тони. — Спасибо. — Она на мгновение погрузила лицо в душистые лепестки. — А как ты вошел? Жорж очень строгий охранник.
— Я сказал ему, что я твой друг из Австралии, — объяснил Берн. — Розы подтвердили мои добрые намерения. Между прочим, я весь вечер вам звонил.
— Я встречалась с друзьями. — Тони говорила отрывисто, она еще не успокоилась.
— Выглядишь ты замечательно, только немного похудела.
— Я всерьез занялась спортом, — пошутила она.
— Лучше брось. Ты уже почти светишься. — Берн обвел ее взглядом. На ней было короткое, очень сексуальное вечернее платье матово-золотистого цвета, с глубоким вырезом и широкой полосой кружева на юбке, открывающей красивые ноги. Да, она определенно приобрела особый парижский шик.
— Садись, пожалуйста, Берн. Хочешь чего-нибудь?
— Хочу.
Она смотрела на него как зачарованная.
— Чего же?
— Скажи, почему ты так нервничаешь, черт возьми? — Он опустился на один из обитых голубой парчой диванов.
— С тобой я всегда такая.
— Скучала? — В его глазах блеснул дьявольский огонек.
— Обидишься, если я скажу, что была очень занята?
— Ничуть. Я тоже был занят. Скажи правду.
— Ужасно скучала! — вырвалось у нее. — Спасибо за письма. Они рассказывали мне обо всем, кроме одного: скучал ли ты?
— А зачем я тогда прилетел, Антуанетта? — Он встал, электризуя воздух вокруг себя. — Если гора не идет к Магомету…
— Ты так жесток, — пробормотала Тони, прежде чем он привлек ее к себе и поцеловал в губы.
— Я тебе снился? — Он понес ее к дивану, усадил к себе на колени.
Тень слез блеснула в ее фиалковых глазах, хотя она и улыбалась.
— Если удавалось заснуть, снился. Ах, Берн, я так рада тебя видеть!
— Тогда, может, продемонстрируешь свою радость?
Она обвила его шею руками, заметила еле видные морщинки на его привлекательном лице.
— Сначала скажи, что достаточно меня наказал.
— Наказал? — Берн застонал. — Господи, да ты была со мной повсюду, куда бы я ни шел.
Моя первая мысль, последняя и большая часть мыслей среди дня были о тебе. Без тебя все потеряло смысл. Ты проникла мне в самое сердце. Тони сжала губы, чтобы не разрыдаться, но предательские слезы уже закапали.
— Дорогая, зачем же плакать? — Он крепче обнял ее.
— С тобой я всегда плачу. Я так люблю тебя…
— Тогда лучше выходи за меня замуж, — предложил он с необыкновенной нежностью.
Она замерла, будто громом пораженная.
— Ты серьезно?
Его любовь к ней вспыхнула, как пламя.
— Я пересек полмира.
— А я собиралась домой, к тебе. Без Зоэ, если бы так сложилось. Я не могу быть там, где нет тебя.
— Полагаю, это означает «да»? — спросил он.
— Да, — прошептала Тони чуть слышно.
— Давай скрепим нашу помолвку поцелуем. Да будет наша жизнь полна радости и счастья, Антуанетта!
— Аминь.
Прошло немало времени, прежде чем они снова заговорили.
Берн ловко изогнулся, достал из кармана пиджака, висевшего на спинке стула, небольшую коробочку.
— Самый красноречивый жест мужчины по отношению к невесте. — Он взял левую руку Тони, поцеловал тонкие пальцы.
