— Идиотка! — одно слово и крепкие мужские объятья. — Тебе придется не только передо мной извиниться, дура ты непробиваемая.
Мы вошли к ним в дом и потянулись долгие часы слёз, извинений и рассказов.
— Насть, где????? — Алина вся светилась.
— С няней в отеле. Завтра вас познакомлю.
Когда мужчины ушли в гостиную, мы остались с Алиной вдвоем и устало привалились друг к другу.
— Сказала ему? — Алина недоверчиво поглядела на меня.
— Нет… Но придется… Только нужно ли? Он вроде как жениться…
— Как была дурой, так и осталась. — Вздохнула Алина и встала.
Мы подошли к окну, на город опустилась ночь. Тишина и спокойствие, но только не в моей душе. Как я скажу ему? Он и так меня ненавидит…
— А записали как?
— Графа об отце пустая… Саша всё понял и не настаивал. Договорились, если поживем вместе 5 лет — впишем туда его. Отсрочка… наверно больше для меня…
— Насть, он тебе очень помог, я понимаю, но …
— Не надо, Алин. ОН мой муж и таким останется.
— Ну-ну… — усмехнулась эта язва.
— Отчество только оставила… Не смогла сына лишить этого… Он у меня Владимир Кириллович, в честь отца моего.
— Красиво… А мать у него кто? Елизавета Савинова?
— Нет, Алин. Анастасия Запрудская. Мы всё вернули еще 4 месяца назад. Мало ли таких Запрудских по миру ходит. Да и не искал бы меня никто…на кладбище если только …
— Кстати о нём… Давай завтра съездим к твоим?
— К «нам» ты хотела сказать? Забыла? Я тоже там «лежу»… — хмыкнула я горько…
— Ладно, пойду приготовлю вам комнату, вы же можете остаться?
— Думаю да, только Тамаре Сергеевне позвоню, предупрежу.
Всю ночь я вертелась, как юла, мешая Саше спать. А он и не спал, но ни слова не проронил. Муж всегда был мудрым мужчиной, видимо и сейчас давал мне возможность самой все осознать и принять решение.
Он ведь действительно подумал, что я уйду от него, раз правда раскрылась. Да только я не уйду. Бессаев со своей ненавистью не стоит того, что бы я так обидела Сашу.
Утром Алина залетела к нам и стащила меня с кровати. Затолкала в душ и стала ждать под дверью.
— Выходи, выходи ты уже, Запрудская. — Во как ей не терпелось-то будущего крестника увидеть.
— Ну, вышла.
— На кровати вещи, на кухне завтрак. Кушай, если тебе, конечно, совесть позволит. — Фыркнула она.
— Да познакомитесь скоро, не переживай.
— Нет! — крикнула она, разворачиваясь обратно ко мне.
— Эм… ну хорошо. Нет, так нет.
— Ай, заткнись уже. Сначала к твоим. — Да что ж такое? Она так рвалась к Вовке, а теперь «нет»?
На кладбище мы поехали вдвоем. Саша повез Стаса знакомиться с сыном.
Медленно шли по аллеям, когда Алина снова заговорила о Кирилле.
— Так что там Бес? Сильно его кидало?
— Не то слово. Такая ненависть, аж сквозила отовсюду. Странно конечно, я думала он обо мне вообще не вспоминал, а тут такая драма. Хотя, я до сих пор думаю, что чихать он на меня хотел. Он злится, что его обвели вокруг пальца.
— Да? Ну иди тогда… смотри… — Алина остановилась и кивнула головой в сторону.
Я не сразу поняла о чем она, а когда проследила за ее взглядом я задохнулась… Цветы выпали их моих рук и я побрела вперед.
Маленький участок родителей сменил шикарный мраморный цоколь. Мама с папой смотрели на меня с улыбкой с нового, красивого мраморного памятника, а за ним… Боже…
— Алина…ты… — выдохнула я остатки воздуха.
— Не я… ОН!
Белоснежный лебедь … Расправленные крылья обнимающие памятник родителей по обе стороны, а под его сердцем маленькая моя фотография…
— Но… когда?
— Я не знаю, мы старались со Стасом приезжать часто, но в один миг появилось …это. Ты бы видела похороны свои. Весь участок был укрыт алыми розами. Венки из потрясающих живых цветов и Бес… я впервые видела его слёзы. В какой-то миг нам со Стасом показалось, что он ляжет с тобой в одну могилу. Настя, я понимаю, что он тебя обидел, но он так страдал… Так, как страдает человек, в сердце которого огромная любовь вперемешку с величайшей болью…
— Алин, он ненавидел меня тогда, ненавидит и сейчас… А это… просто красивый жест…
— Да? Подойди ближе… К крыльям…
Я обошла это великолепие, подошла ближе и рухнула на землю…
На правом крыле золотая надпись: «Если я часть твоей судьбы, то, когда-нибудь, ты вернешься ко мне…»
На левом: «Я люблю тебя… Больше, чем вчера… но меньше, чем завтра…»
Алина присела рядом, приобняла меня и зашептала на ухо:
— Это больная любовь, но это любовь. Выстраданная, искалеченная, горькая, но это ЛЮБОВЬ, Настя! А ведь он был прав…
— Ты о чем? В чем прав?
— Ты вернулась… Вернулась обратно… Вернулась к нему…
Я обошла памятник еще раз, стала перед родителями и опустила глаза на свое фото. Под ним дата. Всё, как положено. Дата рождения и дата смерти, но после нее троеточие, а за ним тоненькой линией, малюсенькая, нежная надпись:
«Пока мы не встретимся вновь…»
— Алин, что же я наделала? — я завыла у подруги в объятьях.
— Вы оба наделали, но и вы же можете всё исправить… Ведь даже смерть не смогла отнять вас друг у друга…
Мы просидели так больше 2-х часов. Молча… А я не могла оторвать глаз от надписи под сердцем лебедя…
Глава 22
Приехали в отель, как Алина тут же выскочила из машины и понеслась внутрь. Залетела в номер и застыла. У Стаса на руках сопел Вовка и Алина разрыдалась. Толи от вида сына, толи от вида Стаса с сыном на руках.
— Ты чего, малышка? Не плачь. — Стас подошел к ней и нежно поцеловал ее в лоб.
— Стаааас, я тоже такого хочу! — мы все ахнули, а Стас заулыбался, как довольный кот.
— Хочешь? Будет! — и я ни на секунду не засомневалась в его словах.
Перевела взгляд за его спину и разрыдалась уже я. Тимур… он стоял и сверлил меня взглядом.
Я сорвалась с места и подлетела к нему. Застыла в полуметре, не зная, что делать дальше.
— Дура… — выдохнул он и сгреб меня в охапку. — Ещё раз так сделаешь, и я лично тебя прибью. — Он крепко обнимал меня, а я не могла успокоиться. Слёзы лились градом.
— Я опять намочила твою рубашку. — Шмыгнула носом, вытирая щёки.
— Это уже традиция… — Тимур улыбнулся, а я почувствовала, что действительно вернулась домой.
