Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
– Ты у меня молодая, мама! – Аполония внимательно посмотрела на мать, ее ранние морщинки были почти не заметны, луна придавала ее коже аристократическую белизну, а глазам блеск. Девушка считала свою мать самой красивой, и если кто этого не видит, он просто слепой.
– Ладно, иди спать. Я с утра в пещеры пойду, вернусь ближе к ночи. Ночь все решит.
После того как предков Алкмены вместе с другими греками изгнали из здешних земель, они были вынуждены скитаться. Пещеры в горах стали их пристанищем. Нынче в пещеры не каждый решался сунуться, потому как, если не знать ходов, в них вмиг заблудишься. К тому же боязно к ним подходить из-за того, что народа в них много пропало. Люди давно умерли, а души их до сих пор в пещерах бродят, выход ищут.
Алкмена пещер не боялась – ее туда водила бабушка, которая в них жила какое-то время, до того как поселилась в доме на утесе. Алкмена любила пещеры за их надежность, но в них было слишком сыро и не видно солнца. В пещерах у них был тайник – его сделала бабушка София, чтобы хранить сбережения на черный день. Он то пустел, то пополнялся, но всегда в тайнике что-нибудь оставалось. Сейчас в тайнике лежал серебряный браслет с татарским рисунком и золотое яблоко. Браслет Алкмена прошлым летом нашла на базаре в Каффе, а яблоко подарил ее бабушке Софии беглый разбойник. София подобрала его раненого и поставила на ноги. Разбойник не остался в долгу и щедро отблагодарил спасительницу. Бедолагу потом все равно поймали и повесили, а яблоко осталось у Софии. С него и начался тайник. София не хотела держать разбойничью награду при себе – что-то недоброе от нее исходило. «Из-за этого яблока в дым поссорились два барона, а я сделал доброе дело – украл у них предмет раздора», – с гордостью сообщил разбойник. Объединенные общим несчастьем бароны помирились, а его за этот и за другие грехи стали преследовать власти, да, преследуя, серьезно ранили. Выбросить яблоко София считала неправильным – красивое оно, руками людскими сделанное, и цены немалой. «Пусть лежит, часа своего дожидается, авось на что-нибудь сгодится», – решила она. Алкмена тоже яблоко недолюбливала. Красота у него холодная, злая, считала она. Яблоко – вообще плод неоднозначный. Из-за него, поддавшись искушению лукавого Змея, наши прародители были изгнаны из рая: Адам – чтобы в поте лица добывать хлеб, Ева – в мучениях рожать детей. А Троянская война? Она ведь тоже началась из-за яблока. Эту, как и другие истории, Алкмена узнала от бабушки Софии. На свадьбе Пелея и Фетиды богиня раздора Эрида в отместку за то, что ее не пригласили, бросила среди гостей яблоко с надписью «Прекраснейшей». В спор за него вступили богини Гера, Афродита и Афина. Троянский царевич Парис был избран судьей в этом споре. Парис вручил яблоко Афродите, которая пообещала ему помочь получить спартанскую царевну Елену. Похитив Елену, Парис увез ее в Трою. Бабушка также рассказывала про молодильные яблочки и про золотые яблоки, которые для Эврисфея добыл Геракл. Что принесет золотое яблоко ей и ее дочери, Алкмена не знала. Продать его она не решалась – с него начался бабушкин тайник, а поверье говорило, что, если лишиться основополагающей вещи, можно лишиться и всех сбережений.
Идя в пещеры, Алкмена захватила с собой алмаз и его «упаковку» – штопор – тоже взяла. «Ловко придумано. Ни один черт алмаз не найдет, коли знать не будет, где искать», – восхитилась она изобретательностью Янины Дмитриевны. Алкмена извлекла из штопора алмаз, чтобы еще раз его рассмотреть, теперь уже при солнечном свете. Алмаз был хорош, что и говорить. «Опоздал ты, граф, со своим подарком», – вздохнула она, вспоминая сунутые ей Елисеем как подачку дешевые бусы.
Восемнадцать лет назад, когда Алкмена узнала, что носит под сердцем дитя, она пришла к графу в дом. Хотела сообщить эту радостную весть. Ей хватило и взгляда, чтобы все понять по растерянному лицу Елисея: он ей не рад, а значит, не любит и никогда не любил. Эти его бусы добили Алкмену окончательно. Она для него – ничто, и цена ей точно такая же, как бусам, – медный грош в базарный день.
Чем ближе к полуночи, тем медленнее шло для графа время. Ему казалось, что стрелки на старых часах замирают на месте, а кукушка в них погрузилась в спячку. Или с ними нарочно что-нибудь сделала ведьма? Он смотрел на Аполонию, желал ее и одновременно ненавидел за пытку, которую она ему устроила. Было невыносимо смотреть на ее стройное юное тело, ее прекрасное лицо, гладкую кожу и густые блестящие волосы и не сметь к ней прикоснуться. Хуже всего, что чертовка не говорила ни да, ни нет; Елисей не знал, примет она его или отвергнет, что его ждет: любовь и счастье или горе, и эта неизвестность сводила его с ума.
И вот наконец стрелки доползли до верхней отметки, потревожив спящую кукушку, которой пришлось прокуковать двенадцать раз. К этому времени Елисей извелся окончательно и уже был готов услышать любой приговор.
Аполония бесшумно вышла к графу и села за стол напротив него. Она с минуту молча смотрела ему в глаза, будто хотела в них что-то прочесть. Елисей не выдержал этого взгляда. Он ему напомнил Натали. Что бы Елисей ни сделал, дочь его никогда не осуждала, только точно так же смотрела своими умными выразительными глазами.
– Как ты прекрасна, Алкмена, – произнес Смолин. В бликах свечей девушка выглядела восхитительно, и он протянул руку, чтобы прикоснуться к ее щеке.
– Я люблю тебя! И буду любить всегда! Будь моей, Алкмена!
– Я не Алкмена, – отстранилась девушка.
– А кто ты?
– Я Аполония.
В этот момент из темноты вышла Алкмена.
– Аполония, – повторил Елисей рассеянно. Перед ним стояли сразу две Алкмены: одна волнительно юная – такая же, как восемнадцать лет назад; вторая зрелая, но тоже прекрасная.
«ЛОЗАНА, ПОЛОНИЯ», – пронеслись в голове графа обрывочные воспоминания.
– Я составил надпись из яшмы, – сказал Елисей, когда они с Алкменой остались одни. – Принося мне камни с буквами, ты хотела сообщить, что у меня есть дочь?
– Не только. Я хотела, чтобы ты знал, что ничего просто так с рук не сходит, какими бы именитыми они ни были. Аполония – значит разрушительная. Я назвала дочь двойным именем, как поступали наши предки, чтобы уберечь дитя от злых духов. Ее имя Аполония-Немезида. Аполония по-гречески значит разрушительная.
– Немезида – значит, возмездие, – проявил эрудицию Смолин и ужаснулся. – Это же чудовищно, Алкмена!
Он вспомнил, как много лет назад Алкмена ему рассказывала, что все женщины их рода оправдывают свои имена. Она, Алкмена, пользуется силой луны. В этом Елисей ничуть не сомневался – ведь она его лечила, соблюдая лунные фазы. И вылечила же! И теперь тоже на небе полная луна – огромная и зловещая. Граф поежился, взглянув на желтый шар, повисший над морем. Не к добру это.
Он только сейчас сообразил, что Алкмена, присылая яшму, хотела сообщить ему нечто большее, чем имя дочери. Назвав ее Аполонией-Немезидой, она рассчитывала, что дочь свершит разрушительную месть – так переводится это имя. Она также надеялась запугать Елисея, хотела, чтобы он потерял покой и жил в постоянном ожидании возмездия. План не вполне удался – информация о том, что все женщины ведьминого рода оправдывают свои имена, вылетела у графа из головы, но озадачить и вызвать смятение в его душе Алкмене все же удалось.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
