– Надо бы похоронить их по-христиански, – сказал один из стражей. – Не ровен час, придут волки и обгложут трупы.
Неожиданно, одна из несчастных девушек проявила признаки жизни. Она пошевелилась и позвала:
Страж бросился к ней на помощь.
Стражи спешились, расстелили плащ и перенесли на него девушку. Один из них осмотрел её:
– Это просто чудо! Девчонка даже не ранена! Только царапины! Да, а вот второй так не повезло…
– Не волнуйтесь, сударыня! Мы вас не обидим, наш торговый караван проходил мимо, и стражи обнаружили перевёрнутую карету…
– Что с Сильвией? – перебила стража Лукреция. – Где она?
– Мне жаль, сударыня, но ваша подруга мертва: ей вонзили кинжал прямо в сердце.
Лукреция разрыдалась.
Почти неделю Лукреция не вставала с постели: ей казалось, что мужчины в масках вытаскивают её из кареты, тащат волоком по земле, а затем заставляют убить компаньонку и испить её крови. Она просыпалась среди ночи и не могла заснуть до утра.
Кастелян Субьяко отписал письмо в Рим самому Родриго Борджиа, с подробнейшим рассказом о случившимся с его «возлюбленной дочерью». Кардинал тотчас приказал доставить Лукрецию в палаццо Санта-Мария-ин-Портико, что около Ватикана, и отправил за ней эскорт из пяти guardias.
Глава 12
Как обычно Полина проснулась ровно в семь утра. Орал будильник – мерзкое изобретение человечества. Она поднялась с кровати и направилась в ванную, с удивлением обнаружив в ней потрясающую мойку бежевого цвета и такую же и плитку в стиле «а ля древняя Греция».
Полина тряхнула головой, пытаясь припомнить, что же случилось намедни. «Ленка укатила в молодёжный тур… Я же встречалась с Асмодеем, он оставлял у меня на квартире своих рабочих… Нет, с Асмодеем я не встречалась – это был сон… Или явь… Тогда откуда евроремонт?»
Полина дотронулась до плитки, имитирующей древний камень – писк последней испанской моды. «Писк» не растворился в воздухе, оставаясь там же, куда его на специальный клей приклеили рабочие. Полина присела на край ванной и схватилась за голову:
– У меня начинается шизофрения, мне надо срочно лечиться. Свои подсознательные мечты я материализую в сознании…
Она невольно посмотрелась в зеркало в шикарной оправе под состаренное серебро и видела у себя на шее ожерелье из чёрного жемчуга. Полина дотронулась до него и ощутила прохладу жемчужин. Она быстро распахнула пеньюар и задрала ночную сорочку и слегка приподняла упругую грудь: под ней красовался свежий ожог, напоминающий форму ногтя. Полина оцепенела и потеряла счёт времени. Из шока её вывел звонок в дверь.
– Кто там ещё в такую рань? – удивилась она и хотела по привычке дёрнуть за разболтанную дверную ручку, но к своему удивлению обнаружила на её месте новую хромированную, напоминающую горизонтальную запятую. Дверь же была обита отличной кожей, явно натуральной, цвета «спелая вишня». Неожиданно Полина прозрела: она стояла посередине чужой прихожей.
– А, это меня Асмодей сюда приволок. Садист! Прижог мне грудь и отправил неизвестно куда! Может это его квартира? Тогда где он сам?
Полина пробежалась по квартире, увы, Асмодея нигде не было, но планировка напоминала её «однушку», с той лишь разницей, что всё было отделано и обставлено с шиком, о котором она и мечтать не могла.
Сомнения закрались в душу, Полина подошла к зеркальному шкафу и распахнула дверцу: на неё смотрели привычные вещи, мужские же явно отсутствовали.
– Ничего не понимаю, это что – ремонт за один день? – не верила она своим глазам.
В дверь снова позвонили, но более настойчиво и продолжительно. Полина подошла к новой двери и посмотрела в объёмный глазок: на лестничной площадке стоял Асмодей.
Полину осенило:
– Раз звонит, значит, ключей нет. Стало быть, я – у себя дома!
Неожиданно ей пришла в голову простейшая мысль, она хлопнула себя ладонью по лбу:
– Кулёма. В окно, ты, не догадалась посмотреть! – обругала она себя.
Полина окинула «французскую» штору, увидев привычный двор.
– Так, шизофрения отменяется. Надо поставить все точки над «и» с Асмодеем. Это уже не шутки!
В дверь настойчиво звонил Асмодей, Полина, наконец, открыла её и впустила раннего гостя.
– Отчего так долго не открывала? – поинтересовался он.
– Изучала новую обстановку, думая, не схожу ли я с ума.
– Нет, всё на яву, не волнуйся, – с улыбкой изрёк ранний гость.
– Тогда ответь мне: как всё это можно сделать за один день, пока мы с тобой болтались по костюмированному балу?
Асмодей разразился смехом.
– Да, Лукреция Борджиа была права: за последние лет четыреста твои шутки самые изысканные. Ну, ладно. Ремонт делали мои люди, как только мы уехали: их набежала целая орава, и они всё быстренько привели в порядок. Такой ответ, судя по всему, тебя устраивает.
– Вполне! Ещё признайся: ты – садист?
Асмодей вошёл в раж, упал на огромное кресло, давясь от смеха.
– Как только меня ни называли, но чтобы – садистом! Славное словечко! А главное современное!
Полину передёрнуло.
– Я не шучу! Ты прижог мне под грудью! Зачем?
Асмодей круглыми глазами посмотрел на свою «подругу».
– Ты что ничего не поняла? Или специально решила меня довести, как покойная Ирина Егоровна, бабуля твоей Веронички?
Полина растерялась.
– А причём здесь Ирина Егоровна… Откуда ты…
– Оттуда! И про Малышевых твоих я всё знаю, и про мужа придурошного твоего тоже, и про отца, которому деньги вскружили голову, и он бросил тебя с матерью, и мысли твои тайные тоже знаю.
Полина побледнела:
– Ты кто, маньяк-шизофреник? Зачем я тебе?
– Считай, что маньяк, если тебе так удобно. Вчера ты дала мне клятву служить и не спрашивать лишнего. А ожог на твоём теле: скрепление нашего договора.
– Что-о-о? – протянула возмущённая Полина. – Ты кем себя возомнил?
– Тем, кто я есть, не более того – демоном, слугой Люцифера по имени Асмодей!
Асмодей был взбешён, его глаза покраснели от гнева, он наступал на Полину.
– Я буду кричать! – предупредила она.
– Пожалуйста! Сколько угодно!
Полина попыталась открыть рот, но с удивлением обнаружила, что не может. Она машинально взглянула в зеркальный шкаф и с ужасом обнаружила, что рта у неё вовсе нет.
