Нам предстояло пройти долгий путь, пока я не буду удовлетворен.
Альберто не осознавал, что я был таким же невменяемым, как и он.
Откинув его голову назад, я почувствовал, как она уперлась в спинку стула. Я отпустил Альберто, его голова упала вперед. Он застонал от боли, его кровь залила его всего.
Вцепившись пальцами в его волосы, я резко откинул его голову назад, пока он не посмотрел на меня. Его глаза были настолько опухшими, что он едва мог держать их открытыми. На лбу у него был длинный порез. Он был глубоким, кожа отслоилась, и я увидел его кости.
Я взял нож и прижал рукоять к глубокому порезу. Альберто трясся в моих руках, когда я вкручивал ручку в рану.
Он кричал, но его голос почти пропал после нескольких часов крика.
Он мог только хныкать от боли, его голос звучал как у ребенка.
Когда я увидел, что он слишком сильно истекает кровью, я отступил. Николай подошел и прижал полотенце к ране, останавливая кровотечение.
Я не мог допустить, чтобы он истек кровью до смерти.
Еще нет.
Он мне все еще был нужен живым.
«Как ты себя чувствуешь?» - я ухмыльнулся над ним, выразив всю свою ненависть в своих словах. «Приятно, не правда ли? Приятно быть на другом конце провода, не так ли?»
Он закашлялся и подался вперед. Я оттолкнул его, прижимая нож к его груди. Я не вдавливал лезвие в эту кожу.
Нет, я играл с ним.
Также как он играл с моим Ангелом.
Проведя ножом по груди, я позволил ему почувствовать лезвие. Оно прошлось по его коже, но не порезало.
Альберто вздрогнул от боли, его глаза закатились. Он собирался потерять сознание. Моя ладонь встретила его лицо в жесткой пощечине. «Не смей, черт возьми. Я отрежу тебе член, если ты это сделаешь.»
Его глаза резко открылись, и он посмотрел на меня с чистым отвращением. Я смеялся над его наглостью. Он едва мог открыть глаза, и все же он был здесь, думая, что у него есть шанс.
Сильнее прижав лезвие к его груди, я почувствовал, как он тяжело вдохнул. Я все еще не резал ему кожу. На его груди и теле уже было несколько порезов. Но сейчас у меня были другие планы.
Лезвие скользнуло по его плечу, оставляя холодный след. Затем вниз по его правой руке. Альберто замер, когда мой нож начал все сильнее и сильнее давить на его кожу.
Когда я дотянулся до его ладони, я остановился. Все это время мои глаза были прикованы к нему, и я радовался, когда видел в них страх.
«Не… не… не…» - умолял он.
«Так тебя умоляла Айла? Она умоляла тебя остановиться, не так ли? - взревел я, сжимая его горло другой рукой.
Я прижался к его горлу, чувствуя его трахею пальцами. Мои пальцы прижались к его костям. Я легко мог бы его раздавить.
Когда его лицо начало краснеть, а затем стало пурпурным от удушья, я отпустил его хрупкую шею.
«Ты не остановился. Тогда почему я должен?» Я прошипел ему в лицо, держа нож в руке. Николай подошел к нему сзади и неподвижно держал Альберто за руку.
Я прижал кончик спирального ножа к тыльной стороне его руки. Мои глаза смотрели, как он смотрит на нож. Я смотрел, как он вздрагивает от страха. Я смотрел, как он истекает кровью, и смеялся.
Я засмеялся над его агонией, когда вытащил свой нож и вонзил его. Жестко.
Он кричал и кричал, его вопли наполняли комнату. Для моих ушей это была песня.
Альберто попытался убрать руку, но я повернул нож, все еще держа его руку. Я уставился на свою работу, следя глазами за длиной ножа. Половина лезвия оказалась в руке Альберто.
Вокруг нас лилась кровь, но мне было все равно. Это было наименьшей из моих забот.
«Ты знаешь, почему я люблю этот нож?» - я спросил. «Потому что он самый болезненный. Боль от него адская. Наверное, кажется, что твоя рука вот-вот отвалится, верно?
Альберто вскрикнул, когда я снова повернул нож. Я слышал, как его плоть сминается вместе, его кости хрустят - ломаются. Звук кожи и плоти против крови.
«Но не волнуйся. Он не упадет, - пыталась я его успокоить. «Во всяком случае, пока нет».
«Пожалуйста…»
Увидев его слабую попытку, я отстранился и уставился на него. «Ой, бедный ребенок. Ты умоляешь? Это музыка для моих ушей, Альберто. Продолжай. Умоляй меня. Может, если мне понравится, как ты умоляешь, я тебя пощажу».
Все стоило того, чтобы смотреть, как он корчится под моей атакой.
«П… ож… алу… нет… больше… пожа… луйста…»
Его мольбы разбили мне сердце, потому что все, что я мог слышать, - это как Айла умоляла Альберто остановиться. Она умоляла и умоляла, но он никогда не останавливался. Он продолжал причинять ей боль ... снова и снова.
«Ты так хорошо умоляешь. Мне почти плохо. Я вытащил нож из его руки, прежде чем снова вонзить его в плоть. «Но, к сожалению, мне не нравится, как ты умоляешь».
«Дай мне резаки», - прорычал я. Феникс сделал, как я приказал, и вручил мне красные резаки, которые я заточил накануне вечером. Подарок для Альберто.
«Этими пальцами ты причинил боль моей Айле, верно? Этими отвратительными пальцами ...»
Альберто попытался покачать головой, его глаза невероятно широко раскрылись. Так широко, как только могли такие опухшие глаза.
Николай держал его за правую руку, а я поднес резак к его мизинцу. «Может, тебе стоит посчитать. Это может помочь, - предположил я с насмешливой улыбкой.
Я не дал Альберто времени подумать.
Прижав резак к его мизинцу, я отрезал.
Я не остановился на этом. Нет, я отрезал ему все пальцы. Всего с одного разреза. От мизинца до большого пальца.
За считанные секунды он потерял все пальцы на правой руке.
Я смотрел, как капает кровь, как его пальцы упали мне на ноги.
Альберто в шоке уставился на свою руку. И когда наконец почувствовала боль, он взревел.
Николай отпустил его руку, и я отступил назад, давая ему насладиться вновь обретенной агонией.
Я взял полотенце и вытер его кровь с лезвия и резака.
Дверь за мной открылась, и Николай ушел. Виктор встал позади Альберто.
Я посмотрел на Виктора, наши глаза встретились. Он кивнул.
Айла была в порядке.
При мысли об Айле мои мысли вернулись к сцене, когда она стреляла в Альберто.
Я чертовски гордился ею. Она была мне ровня.
В тот момент она выглядела как настоящий Ангел-мститель.
Если бы она причинила больше вреда, я был бы рядом, чтобы поддержать ее. Блять, я бы взял ее за руки и позволил бы разрезать его.
Но это было не для нее.
