Ева доигралась…
Теперь главный вопрос, где искать. Наличка с документами у нее была с собой, так что, вариантов масса. От съемной квартиры или номера в отеле, до билета на любой возможный транспорт. Но начать все равно надо с квартиры. Мало ли, вдруг заезжала за шмотками, вдруг соседи что видели или слышали.
Вот я придурок, самый натуральный придурок. Повелся на трепещущую лань. Новизны захотелось, исключений из правил. Нет никаких исключений, все они продажные шалавы. Их главная и единственная цель — захомутать мужика, загнать под каблук и доить, пока доится. Но со мной этот номер не пройдет. Решила в догонялки поиграть, значимость свою показать, ну-ну.
Через минут двадцать выезжаю. И пока водитель везет в направлении ее дома, думаю, что буду делать. Но хуже всего то, что ничерта не хочу делать. Кроме, пожалуй, одного. И это в том случае, если Краснова будет в квартире, в чем я очень и очень сомневаюсь. Спустя два часа диких пробок все-таки добираемся по адресу. За время дороги успеваю опустошить бутылку коньяка, только вот эффекта считай никакого. Меня вообще практически не берет алкоголь, чтобы напиться, надо уничтожить таких бутылок пять. Специально проверял в свое время. Правда, чуть не сдох потом, но подыхал хотя бы пьяным.
В лифт захожу в более или менее спокойном состоянии, но выхожу уже совсем в другом. Меня прямо раздирает вынести дверь ее квартиры к чертовой матери. Наверно, даже хорошо, если Евы не будет. Кое-как справившись с желанием оставить на железном полотне вмятину, таки звоню в звонок. Я же не варвар, хотя сейчас очень хочется быть именно варваром.
Звоню настойчиво. Только, само собой, никто не отвечает. И не знаю, зачем продолжаю, но продолжаю, дьявол меня задери.
— Ева?! — с силой бью кулаком по двери. — Если ты там, то лучше открой! Я хочу с тобой просто поговорить! Ева?!
А перед глазами возникает момент, когда вернулся из школы домой. Я пошел в кухню, чтобы пожрать, но не то, что еды, я там даже посуды не нашел. Мамаша все своё вынесла. Да, одно время она зарабатывала больше отца, плюс приворовывала со склада. И за время работы натаскала и накупила за полцены много чего. Но тут не оставила нихрена, кроме почерневшей алюминиевой кастрюли. Что тогда, что сейчас возникло чувство гадливости, обиды. Не знаю почему, Ева у меня ничего не забирала, но…
И уже собираюсь уйти, как раздается негромкий щелчок. У меня аж сердце уходит в пятки, мозг начинает пульсировать в черепе. В итоге рывком открываю дверь и вижу ее. Стоит вся зареванная, с потухшим взглядом. Но чихать я хотел на ее крокодильи слезы. Врываюсь в квартиру, захлопываю за собой дверь, после хватаю мерзавку за руку и тащу в комнату, где швыряю на диван.
— Ян! — собирается что-то там пискнуть, но не даю.
— Заткнись! — нависаю над ней. — Сейчас я задаю вопросы. Итак, первый. Тебе нужны мои бабки?
— Ян, послушай… — бормочет дрожащими губами.
— Отвечай!
— Да, — опускает голову. Мать ее за ногу, опять опускает голову!
— На меня смотри! — беру за подбородок и тяну вверх. — Второй вопрос. Я тебе противен?
И она замолкает, только слезы крупными горошинами катятся по бледным щекам. Что ж, ясно… молчание знак согласия. Противен, значит. И бабок хотелось, но отвращение пересилило.
— Хорошо, — выпрямляюсь, осматриваюсь, хотя ничего толком не замечаю. — Короче, сейчас мы поедем ко мне, где ты соберешь свои манатки и свалишь к чертовой матери. Деньги требовать назад не буду. Давай, поднимайся.
На что следует кивок, который вызывает жжение в груди. Следом чувствую ломоту, ломит всё тело. Но лучше так… Я больше не буду настаивать. Хватит.
Ева поднимается, плетется в коридор, где натягивает на себя куртку, затем берет сумку и останавливается у двери в ожидании, потому что я до сих пор стою столбом в комнате. Ноги точно свинцом налились, но пора заканчивать это тупое представление.
В машине едем, молча. Мне говорить нечего, Красновой тем более. А жжение в груди не утихает, к концу пути и вовсе добирается до горла, до головы, стягивает ту огненным обручем. Ничего, будет мне наука. Правильно говорят, от добра добра не ищут. У меня были лучшие телки из возможных, я с ними развлекался, как хотел, а потом забывал о них. И чувствовал себя прекрасно. Так и надо было продолжать, я же по собственной дурости и зажратости захотел новых ощущений. Что ж, вот тебе, Ян, полный комплект новых ощущений. Нравится? Щекочет нервишки?
На нее стараюсь не смотреть. И когда водитель останавливается, первым выхожу из тачки. Холодный ветер с моросью тем временем словно отвешивает пощечины, которые бодрят, отрезвляют.
В дом заходим вместе, после чего киваю ей в направлении комнаты:
— Вперед. Как соберешься, вызови прислугу. Помогут отнести вещи в машину.
И отправляюсь к себе…
Как же хочется что-нибудь сломать, а лучше кому-нибудь дать по морде. Не могу, до чего внутри все клокочет и переворачивается.
Оказавшись в спальне, первым делом смотрю на себя в зеркало, где вижу конченного лоха, но следом перед глазами возникает прошлая ночь, когда Ева стояла на четвереньках перед этим самым зеркалом на этом ковре. Всё, на хер всё! Лучше в кабинете посижу, там хоть виски есть.
А когда открываю дверь, очередной раз впадаю в ступор. Напротив стоит она.
— Что еще?
— Если ты меня отпускаешь, — бормочет с опущенной головой, — то нужно аннулировать договор.
— Ок, идем… договор у меня в сейфе.
В кабинете, где собственно сейф, Краснова еще не была, потому сразу теряется, заходит с опаской. Всё, черт бы ее побрал, трясется, всё боится. Дура! Я же включаю свет, затем направляюсь к стальному ящику.
— Не дрожи, — кошусь на нее, — убивать не собираюсь, — и достаю треклятый договор. — Вот, — бросаю на стол. — Забирай.
— Спасибо, — берет папку, раскрывает. Ишь ты, проверяет.
А у меня терпение заканчивается.
— Какая же ты сука, Краснова, — опускаюсь на край стола. — Просто сука…
— Наверно, — возвращает резинки на уголки папки. — Но тебе не привыкать.
Чего? Чего она только что вякнула?
— Я не понял? — аж вперед подаюсь.
— Ты же предпочитаешь именно таких женщин. Продажных сук, которые идут к тебе за бабками, в надежде на твою щедрость, — криво ухмыляется, а меня буквально рвет изнутри от этой ее ухмылки. — Вот и я пришла с протянутой рукой. Только переоценила себя. Извини, но мне не хочется после тебя оказаться где-нибудь в дурке. Я хочу другой жизни.
— Какой? — уже откровенно шиплю.
Из-за меня в дурке? В дурке?! Совсем охренела!
— Простой. Я хочу отношений по любви. Думала, справлюсь, смогу играть по твоим правилам, но я неспособна разделять эмоции и постель. Не могу просто трахаться, как того хочется тебе.
