- Если ты вампир, то почему не пьешь кровь?
Алеся резко убрала руки, будто обожглась о чашку, и в упор посмотрела на меня, явно о чем-то задумавшись. Думала она недолго, потом сама себе кивнула, будто решила какую-то внутреннюю задачу.
- Потому что я не вампир, не ведьма и не оборотень. Я химера.
Хоть глаза и были опухшими, вытаращиться у меня получилось:
- Эээ…
- В том смысле, что невозможно родиться полуоборотнем-полуведьмой. Или другим подобным гибридом. Ребенок всегда наследует сущность одного из родителей, а чаще всего и вовсе рождается обычным человеком, поэтому у нас межвидовые браки случаются довольно редко. Моя ДНК это смесь вампира и ведьмы.
- Ты же сама сказала, что это невозможно.
- Это невозможно с точки зрения обычного зачатия и рождения. Но такое существо можно вывести. У нас в стране первые попытки ЭКО начались в начале восьмидесятых, сначала это были именно эксперименты по борьбе с бесплодием. А потом кто-то из наших решил, что таким образом можно «починить» геном. Например, избавить вампиров от необходимости в донорской крови. – Алеся задумчиво крутила чашку, не пытаясь отпивать, и на черной поверхности кофе дробилось, расходясь волнами, её отражение. – Естественно, генная инженерия незаконна и вообще порицалась вплоть до строго запрета, но механизм был запущен. Оказалось, что, помимо устранения нежелательных черт вида, ученые пытались вывести ещё и нечто вроде живого оружия. Существ, сочетающих сильнейшие качества каждого из донорских родителей. Вот их и назвали химерами.
Говорила она сухо и безэмоционально, но от этого рассказ был ещё более жутким. Вампиры это страшно? Да ладно, по сравнению с теми, кто руководил этими экспериментами, существо, вынужденное питаться кровью, просто душка!
- И много вас таких… химер?
- Вообще выведено или живых сейчас?
Я стащила уже подсыхающую маску, комкая в кулаке салфетку и понимая, что ответ будет ещё страшнее, чем то, что она говорила раньше.
- И тех, и других.
- Насчет всего мира не скажу, просто не знаю. В России было порядка тридцати. Живых сейчас четверо. – Алеся глубоко вздохнула и улыбнулась. Улыбка получилась кривой и совсем не веселой. – Часть умерла в первые часы после рождения, не все эксперименты со смешиваем ДНК были удачными. Остальные или погибли в течение нескольких лет, или были признаны слишком опасными. Я не могу уехать из страны, потому что практически в любой точке мира такие, как я, вне закона, и, при обнаружении, подлежат немедленному уничтожению. Ну, это формально. На пару недель на пляж выехать можно на свой страх и риск, а вот на постоянное проживание – нет. Нас особо не выслеживают, просто знают, кто из нас на что способен, и при удобном случае приберут к рукам, но предпочтут, чтобы мы были на чужой территории.
- Ты же не виновата, что такая. И тебя признали неопасной. – Не знаю, может, она уже могла не только слышать меня, но и влиять на эмоции, но меня взяло зло за такие законы. Убивать только потому, что какому-то психу захотелось почувствовать себя богом и создать свою суперрасу, это бесчеловечно. Фанаты евгеники, мать их…
И пока о том, что это всё происходит, никто не знает, невозможно ни привлечь к уголовной ответственности, ни даже просто надавить мнением общественности. Получается, они заложники основ существования своего общества. Пока широкие массы не знают о том, как над ними экспериментируют, изменить это почти нереально. А как только узнают, могут сами за вилы и факелы схватиться. И попробуй пойми, что из этого страшнее. Попадалово, однако…
- Вот тут ты не права. Проблема в том, что, при определенных условиях, я действительно опасна. Другой вопрос, что сделаю всё, чтобы возникновения этих условий никогда не допустить. И это не пустой страх, я знаю, что один из нас обладал тем, что писатели-фантасты называют вампирской жаждой. Он не мог питаться больше ничем, кроме крови, при этом был чудовищно силен. Насколько знаю, он был наполовину оборотнем, причем, медведем. После того случая каждого из нас проверяли не одну сотню раз, всячески провоцировали, пока не признали право на ограниченную свободу при постоянном контроле.
Я сидела, как оглушенная. О том, что не может такая благодатная отрасль, как генная инженерия, быть пристанищем исключительно светлых и не от мира сего ученых, заботящихся о человечестве, я догадывалась, но такое… Зато теперь становился понятен смысл фразы Антона про то, что такие, как он, могут оказаться в клетке. Да ну его к черту, это благоденствие, если оно имеет такую цену!
Алеся молчала, наверное, высказанное дало чуть расслабиться. А ещё мне стало мучительно стыдно за все мысли о популяции и прочие размышления насчет изучения паранормальных людей. И чем я лучше тех, кто работал в лабораториях?
Тишина хоть и не была зловещей, но я заерзала в попытке найти относительно безопасную тему:
- А кроме медведей, кто ещё бывает?
- М? – Соседка явно глубоко задумалась и с недоумением вскинула зеленые глаза.
- Ты сказала, что он был наполовину оборотнем-медведем. А в каких ещё животных они могут, ну… превращаться?
- Зависит от территории. Оборотни из нас самые оседлые, их трудно заставить сменить место жительство. Скорее всего, это связано с территориальностью и тем, что их животные привычны для конкретной местности. У нас это волки, медведи, реже рыси.
- А травоядные и птицы бывают? – Этот вопрос я задала с замиранием сердца и желудка.
- Насколько знаю, нет, только хищники.
Уххх… Прям аж на душе полегчало.
- А как вообще происходит этот оборот? – Я попыталась представить превращение человека в, например, волка. Ладно, вес туда-сюда, матерые могут и до восьмидесяти килограмм вырастать, но куда девать мех? Как в том старом анекдоте – я мягкий и пушистый, просто мехом внутрь? Воображение представило нечто такое, отчего замутило бы даже бывалого мясника.
- Не знаю. Я не особо интересовалась этим вопросом, просто принимала их существование, как факт, - Алеся пожала плечами.
Волки, медведи, рыси…
- Получается, что масса человека должна быть примерно равна массе животного? Но медведи же крупнее и тяжелее, или они становятся большими, но легкими?
Соседка хмыкнула и покачала головой:
- То есть, с самим фактом ты уже примирилась, или, наоборот, ищешь нестыковки?
- Я не знаю, примирилась или нет. Потому что сейчас в фазе полного охреневания. Но ведь всё это невозможно держать в полном секрете. Вас же довольно много.
- Естественно, о нас знают. Те, кому это положено по статусу, или супруги наших, создавать семью с людьми уже лет пятьдесят, как не запрещено. Да и сказки на ровном месте не возникают, причем, заметь, и оборотни, и вампиры, и ведьмы под разными названиями встречаются чуть ли в каждом этносе. Что нам делить? Живем мирно, грыземся в основном между собой, ну, иногда, конечно, и обычным людям прилетает, но стараемся это пресекать.
