— Не буду расточать их, — сказал он. — Я никогда не уважал тех, кто командует, находясь в тылу.
— Эй! Нам должны обеспечить замечательный отдых во время лечения — нечто сногсшибательное. Мы можем провести его вместе. — Последняя фраза прозвучала как вопрос.
— Раз уж две такие большие частицы, как мы с тобой, по-прежнему притягиваются друг к другу, как только все закончится, Пэтси, я приглашу тебя куда-нибудь.
— Хо-хо! — восторженно закричала она.
— Мне нужно что-нибудь выпить, — грустно пробасил он.
— Я позабочусь об этом, — заверила его Пэтси.
Глава 7
Чанна проснулась от надрывного воя.
«Двигатели! — подумала она. — Я еще торчу в этом плавучем гробу! Надо побыстрее выбираться отсюда!»
Вздохнув, она подняла голову, но с душераздирающим стоном уронила ее на подушку. «От такой головной боли можно умереть, — подумала она, — вряд ли кому-то довелось испытать такое».
Потолок над головой, как и ширмы вокруг нее, был бледно-голубым. На столе у кровати стояла ваза с цветами, а с другой стороны — портативный компьютер с целой кучей оборудования, спокойно вещающего что-то и время от времени берущего пробы из ее тела. Ее рабочий комбинезон, гетры, жакет и пояс висели на вешалке, стоявшей в ногах у кровати. Воздух был пропитан легким приятным ароматом кедра.
«Корабельный госпиталь», — подумала она. Его обстановку невозможно было перепутать ни с чем.
Завывания по-прежнему продолжались, иногда чередуясь с громкими криками. «Я надеюсь выжить хотя бы затем, чтобы убить того, кто так орет».
— Кто это? — наконец спросила она.
— Ах, Чанна, — сказал Симеон голосом нежным, как весенняя капель.
Чанна вздохнула и снова закрыла глаза. Это принесло некоторое облегчение, к тому же ее тело уже стало понемногу привыкать к тому, что она жива, а опасность миновала. А это всегда нелегко тому, кто сильно сомневался, удастся ли ему проснуться вновь.
— Поздравляю со вторым рождением, — раздался спокойный голос с легким акцентом — казалось, его обладатель пел. Послышались чьи-то шаги.
Открыв глаза, она увидела, что над ней склонился доктор Чаундра. Выражение его лица было сугубо профессиональным — своего рода антисептическая улыбка, ничем не напоминавшая о том вдохновении, с которым он рассказывал о своей профессии на вечеринке. Чанне удалось справиться с такой сложной задачей, как улыбнуться и сморщиться одновременно.
— Голова, — сказала она каркающим голосом, с трудом поднимая дрожащую руку, чтобы растереть лоб.
— Это вам поможет, — сказал доктор. Он поднес шприц к ее горлу, прямо под ухом. Что-то зашипело, и она почувствовала, как под кожу вливается холодная жидкость.
Боль, разрывавшая ее голову, отступила почти мгновенно.
— Отлично! Мне уже гораздо лучше. — Чанна облизала пересохшие губы.
— Нет, я просто блокировал болевые ощущения, — педантично заметил врач. — Повреждение органических тканей минимально, но для полного выздоровления потребуется еще несколько дней.
— А пить мне можно? — Она необыкновенно выразительно подняла брови.
Чаундра налил из стоявшего у кровати графина стакан воды, вложил туда соломинку и передал ей. Она жадно высосала через соломинку весь стакан, не забывая о том, что ее голова лежит на подушке, и отдала ему пустой стакан.
— Еще, — попросила она. Он вновь наполнил стакан, а она почти моментально осушила его. Вновь раздались завывания. Чанна нахмурила брови: — Кто так тяжело ранен?
Лицо врача исказила гримаса.
— Это одна из тех, кого мы эвакуировали с корабля, — к ней первой вернулось сознание. Мы даже не знаем, кто она. Она ни на что не реагирует, только кричит с тех пор, как очнулась. Отвечу и на второй вопрос: нет, она совсем не тяжело ранена. Она пострадала от нехватки кислорода, и, возможно, это вызывает у нее такие же головные боли, как у вас. Кроме того, в результате резкого торможения у нее пошла кровь из носа.
Следующий дикий крик сопровождался громким металлическим стуком и шумом разбрасываемых вещей. Послышались голоса доведенных до грани нервного срыва людей, пытающихся успокоить буйную пациентку.
— Если она может вопить с такой же головной болью, как у меня, она явно сошла с ума, — заявила Чанна.
Чаундра кивнул:
— Это тоже вполне возможно, но мне кажется, ее истерика — побочный эффект погружения в анабиоз. — Он вздохнул. — Ранние методы часто слишком сильно подавляли основные сдерживающие центры.
— А нельзя ли дать ей что-нибудь успокаивающее? — спросил Симеон из динамика на стене. — Эти звуки слишком сильно раздражают всех вокруг.
— Нет, — ответил начальник медицинской службы. — Вернее, я предпочитаю пока не делать этого. Эти люди действительно сильно отравились, приняв гигантскую дозу лекарств, скорее всего, чтобы снизить потребление кислорода. Не знаю, когда это произошло, но, судя по их состоянию, наверное, уже давно. — Он снова вздохнул. — Я не хочу больше ничего вводить в их организм. В первую очередь, потому что многие средства, которыми они пользовались, были или просроченными, или некачественными, а может быть, справедливо и то и другое.
— Говорят, если у кого-то начинается истерика, отлично помогает простой шлепок по… — начал Симеон.
Но Чаундра прервал его:
— Мне кажется, вы больше заботитесь о нервах слушателей, чем о пациенте, — сказал он, невозмутимо улыбнувшись.
— Вы просто святой, доктор Чаундра, — заявила ему Чанна. Она прекрасно знала, что этот вдовец и пацифист влюблен в свою профессию, но сейчас ее это не волновало. — А я нет. Поэтому, чтобы не отправиться туда или не запустить графином в стенку, я хочу убраться подальше отсюда.
Врач улыбнулся, коснувшись клавиатуры своего аппарата. Он взял у нее новые пробы, сделав два или три очень чувствительных укола. Просмотрев почти мгновенно высветившиеся на экране результаты, он кивнул:
— Да, вам можно уйти.
Она с довольной улыбкой поднялась на ноги:
— Гм, а больше никто не пришел в сознание?
— Да, еще один юноша. Он пока совсем слаб, поэтому мы не разрешаем ему вставать. А он хотел бы помочь этой девушке.
— Не могли бы вы уложить его на переносную койку или усадить в кресло и доставить сюда? — спросил Симеон. — Возможно, это пойдет на пользу им обоим.
