Книга Кирпич из Лондона - Вячеслав Миронов

Полковник Щукин вызвал Уланова. Иван Андреевич пил бессчетное количество кружек кофе, банка с окурками была полна больше чем наполовину, во рту дымилась очередная сигарета.

— Разрешите, товарищ полковник?!

— Заходи, Аркадий Викторович! Ну что. Как мы и предполагали, что нужно плясать от текста, так оно и вышло. Вот, читай, — пододвинул он в сторону Уланова папку. — Расшифровка. Я же говорил, что пока мы не будем знать какие-то ключевые слова, ни черта у нас не получится. Что наши криптографы, что московские дешифровщики не смогли поломать шифр. А тут, как только мы им дали фамилии военных, звания, адрес воинской части, так все сумели нам раскодировать, и ранние шифровки тоже. Читай, получай удовольствие.

Майор углубился в бумаги, потом, оторвавшись от чтения, поднял глаза:

— Товарищ полковник, как давно вам принесли расшифрованные донесения агента?

— Вчера вечером. Я домой не уходил. Думал. Но это мои мысли, забирай папку, в секретариате на себя перепиши. Жду тебя завтра утром с мыслями и планом, как дальше разрабатывать шпиона Кушакова и реализовать план по его поимке. Только, пожалуйста, помни, что статья Уголовного кодекса номер двести семьдесят пять требует доказать ущерб, который нанесен России. Не просто сам факт сотрудничества с иностранной спецслужбой, а именно ущерб. В суд именно с этим надо идти. Адвокаты, в случае успеха, у него будут высокооплачиваемые. За один день они получают как наше с вами годовое денежное довольствие, сложенное вместе. И они его отрабатывают на все сто процентов. Деньги, понятно, не ЦРУ напрямую перечисляет, а всякие фонды в поддержку угнетаемых негров в Китае или озеленения Луны. Это я утрирую, конечно, но смысл один. Правда, когда они выходят из тюрьмы, то посольство США и Англии открещиваются от них, говорят, что они ошиблись адресом и правительства этих стран ни хрена им не должны. Уже масса примеров такого отношения к бывшим агентам как к использованным презервативам. Выбросили на помойку, спустили в унитаз. И никогда им визу не дадут. Никуда. Как бы они ни пыжились. И правильно. Не надо Родину продавать.

— Иван Андреевич, — вскинул взгляд на начальника Уланов, — я по диагонали прочитал, получается, что агент сейчас будет рваться в «двадцать шестой» на ГХК. Хочет увидеть там сборку и обслуживание ракет. Что будем делать?

— Будем показывать то, что он хочет увидеть. Я с особистами уже созвонился. Они помогут. Как в воинской части ему кино показали, а он «клюнул». Вот был бы ты честный мент, какой у тебя мог быть интерес к ракетам?

— Просто. Человеческая реакция из серии «Ух ты!». Не более того.

— Правильно. А если бы тебе сказали, что они «фонят»?

— Деру оттуда широкими скачками. И уж в «гору», где реактор стоит, меня и калачом не заманишь.

— Правильно рассуждаешь. Если только ты свинцовые трусы не прикупил по случаю.

— А особисты как согласились помочь?

— С полковником Васильевым у меня дружеские отношения. Ну, как водится, пообещал, если дело «выгорит», бутылку доброго коньяка. Ему пришлось многих своих оперов с места срывать, а это дорогого стоит. Пока через главки в Москве согласуешь организацию взаимодействия, шпион уже на пенсию выйдет и за рубеж выедет на постоянное место жительства пропивать свои «иудины» сребреники. Поэтому лучше через бутылку коньяка.

— А какой он коньяк пьет? Я готов вложиться деньгами, — встрепенулся Уланов. — Для дела ничего не жалко.

— Водку он пьет, как все нормальные военные, — устало махнул рукой Щукин. — Коньяк — это предлог. Не переживай. Я разберусь с военными контрразведчиками. Ты мне к утру вдумчивые предложения подготовь и планы.

— Понял, сделаю. — Уланов собрал документы, энергично кивнул и вышел.