– Значит, не хочешь говорить, – обиделся Кинг. – Тогда уходи отсюда!
Стивенсон вопросительным взглядом окинул его:
– Мне надо вернуться в Вашингтон…
– Даже не думай об этом! Добирайся до дома Торино как хочешь, – отныне помогать тебе я не стану. Предатель! – злобно прошипел Кинг. Он понял, что правильно сделал, сохранив жизнь Литвинову.
«Надо узнать, что задумали итальянцы», – Кинг решил отправиться в Вашингтон на разведку. Но всё оказалось гораздо проще. Вскоре до него долетела весть об инициации нового избранного, которым должен был стать Джеймс Стивенсон…
***
Всемогущему итальянцу по имени Алесандро Торино предстояли большие хлопоты. Не так-то просто оживить человека, который умер пятьдесят лет назад!
Тогда наркотики сгубили Стивена, – к ним он пристрастился в коммуне хиппи. И был этот юноша похоронен на кладбище в Сан-Франциско.
За свою жизнь он решительно не сделал ничего хорошего. Ни дня не работал, жил только в своё удовольствие, постоянно менял партнёрш по сексу. Когда кончились деньги, встал на преступный путь. Выхватывал из рук зазевавшихся дамочек их сумочки. Потом покупал выпивку и наркотики. Два раза сидел в тюрьме. Его пытались лечить от зависимости за государственный счёт. Но ничто не помогало наркоману со стажем… Всякий раз он срывался и принимался за старое. Пока однажды в одном из борделей Сан-Франциско не нашёл своей смерти…
Стивенсон не знал, как дни свои окончил его младший сын. И ни за что бы не поверил, что малыш Стивен стал преступником.
Алесандро Торино понимал бессмысленность перевозки из далёкого Сан-Франциско останков Стивена. Он мог бы воскресить его в прежней материальной оболочке, если бы с момента смерти прошло не более двух дней. Потому оставалось только одно – вернуть к жизни сына Стивенсона в другом теле… В моргах он искал подходящее по возрасту и внешности тело без признаков разложения. Но самая большая трудность состояла в другом – Ад мог отпустить душу Стивена только при посредстве Люцифера. И Алесандро Торино был вынужден обратиться к своему господину. Тогда он подошёл к зеркалу и мысленно призвал имя его, – простоял больше часа, и, когда совсем, было, отчаялся, его отражение вдруг состроило насмешливую гримасу. Наконец-то, господин соизволил посетить раба своего, понял он.
– Приветствую тебя, повелитель! – итальянец почтительно наклонил голову. Выражение лица в зеркале стало холодным и мрачным:
– Алесандро, отчего ты снова потревожил меня?
– Господин мой. Мы можем пополнить наше число новым избранным. Джеймс Стивенсон… Но он поставил условие – оживить его сына.
– Знаю. Но мне не доставляет удовольствия общение с Тьмой! Впрочем, в порядке исключения твоя просьба будет выполнена… Что ещё у тебя ко мне?
– Инициация… – начал, было, итальянец, но Люцифер перебил его:
– Я буду в храме.
И в следующий миг Алесандро Торино снова увидел в зеркале отражение грустного уставшего человека…
На другой день тело было найдено. При жизни оно принадлежало сотруднику одной международной корпорации. Тот юноша умер от остановки сердца: у него была врождённая патология, о которой он не знал, что совсем нетипично для американцев, не жалеющих денег на своё здоровье…
Между тем возникло неожиданное затруднение: пропал виновник этого переполоха – Джеймс Стивенсон… Невидимые шпионы Алесандро Торино прочесали весь Вашингтон, но их поиски не увенчались успехом. А он в это время был в Нью-Йорке…
***
В сумерках Стивенсон долго в раздумьях бродил по улицам города. В его жизни всё слишком перемешалось. Он с грустью оглядывался на прошлое, а с возвращением в Вашингтон решил не торопиться, полагая, что о нём вспомнят не ранее, чем через пару дней. Потом он зашёл в бар, сел у стойки и заказал двойной виски. Выпил залпом и купил бутылку, с которой пересел за столик.
Стивенсон допивал очередной бокал, когда к нему подсела вызывающе одетая девица лет двадцати на вид (по законам штата Нью-Йорк она была ещё несовершеннолетней).
Девица достала сигарету:
– У вас огонька не найдётся?
Он отрицательно качнул головой. Девица, однако, не уходила и, не сводя с него глаз, нетерпеливо спросила:
– Не хотите расслабиться?
Стивенсон косо взглянул на неё:
– Девочка, тебе сколько лет? Я тебе в отцы гожусь!
Девицу это не смутило:
– Вы хорошо выглядите!
– А ты совершеннолетняя? – усомнился он.
– Да, мне уже двадцать один, – не моргнув и глазом, солгала она, – в декабре исполнилось…
Стивенсон рассмеялся:
– Ты свои услуги оказываешь прямо здесь?
– Нет, здесь нам не позволят, – отвечала она. – Я снимаю квартиру в этом районе.
– Ну что ж, идём…
Стивенсон, прихватив с собой недопитую бутылку виски, шёл, пошатываясь, вслед за короткой юбчонкой уличной девки…
Квартира оказалась крохотной комнатушкой с убогой мебелью. Стивенсон поставил на пол бутылку и повалился на кровать. Он уже засыпал, когда почувствовал прикосновение чьих-то нежных пальцев…
– Мэри, – прошептал Стивенсон. Он видел молодое лицо жены своей, целовал и ласкал её, будучи уверенным, что вернулся в своё давно ушедшее счастливое прошлое…
Пробуждение было тяжёлым. Стивенсон открыл глаза, приподнялся на кровати, коснулся головы рукою и громко крикнул:
– Воды!
– Может, тебе ещё тапочки принести, папаша? – пробасил грубый мужской голос.
Стивенсон обернулся и увидел незнакомца в чёрной куртке, что сидел на стуле и жевал жвачку.
– Так, старик, давай деньги. Девчонка работала…
Стивенсон непонимающе уставился на него:
– Какие деньги? Какая девчонка? – он встал и испуганно огляделся. – А где это я?
– Ах, ты и это забыл, но тогда я тебе напомню! – незнакомец вскочил с места и ударил Стивенсона кулаком в живот. Тот застонал и согнулся.
– Ну что, вспомнил или… ещё разок напомнить?
– Нет, не надо, – с трудом выговорил Стивенсон, присаживаясь на кровать, – я вспомнил ту девушку…
– Ну, вот и отлично. Тогда давай деньги!
Стивенсон заметил свои брюки, лежащие на полу, и кошелёк, в котором не оказалось ни цента.
– У меня нет денег, – растерянно промолвил он.
– Так, папаша, не выводи меня из себя! За удовольствие надо платить… Тебе в детстве разве не говорили об этом?
Стивенсон понял, что его снова будут бить, и поспешил с ответом:
– Хорошо, хорошо. Я живу в этом городе. Дома у меня найдутся деньги. Я правду говорю!
– Ну, если обманешь, старик, век тебе инвалидом быть! Одевайся…
