Книга Самые темные дороги - Лорет Энн Уайт

Ребекка подхватила свой шлем, лежавший на сиденье снегохода, и подняла его, собираясь надеть на голову. Эш остановил ее руку.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Нет, не в порядке, – отрезала Ребекка. Ветер хлестнул прядью волос по ее лицу.

– Я знаю, каково тебе, Бекка. Я сам…

– Ни черта ты не знаешь. Правда, Эш, мой отец… он работал над делом, которое ему так и не удалось раскрыть в прошлом. Когда отчаявшаяся мать пришла к нему и спросила: «Где моя дочь?» Ее вопрос угнетал его все эти годы. Это могла быть одна из тысяч мелочей, которые заставляли его ощущать безнадежность жизни и говорить людям в пабе, что он чувствует себя неудачником. Моя мать безвременно ушла из жизни и покинула его. Ему пришлось самостоятельно растить меня и холить, чтобы я была довольна жизнью, но мне все равно было больно, так больно, что я не видела собственного отца. Я не понимала его и не знала настоящего человека, каким он был глубоко внутри. Того мальчишку, которым он когда-то был, те мечты, которые у него еще оставались. Я не задумывалась о том, как он страдает и как тяжело ему приходится, потому что он всегда надевал на лицо улыбку ради меня, и…

– Она отвернулась, смаргивая слезы под клинками ледяного ветра, налетавшего с озера.

– А теперь… эта позорная смерть…

– Нельзя так говорить о самоубийстве. Это…

– Это не самоубийство! Я никогда не поверю, что он мог покончить с собой. Его застрелили и подстроили все таким образом, чтобы это выглядело как самоубийство. А потом сожгли вместе со всеми уликами, какие у него были. И все это произошло в уединенном доме, далеко от города. Никаких воинских почестей. Никакого полицейского братства, красных мундиров и прощального салюта над гробом. Я… – Она подняла лицо к небу, как будто сила тяготения могла удержать слезы. Дыхание облачком пара поднялось изо рта. – Я не возвращалась домой из-за тебя, Эш.

Она встретилась с ним взглядом.

– Из-за тебя и того, что случилось с Уитни. А теперь он мертв, его больше нет. И все по-прежнему выглядит так, как будто убийство связано с тобой и с Уитни. И со мной. Это убило его. Каким-то образом это погубило его жизнь.

– Послушай. – Эш взял ее за руку. – Это не…

– Перестань. – Ребекка рывком высвободила руку. – Только не говори, что это несправедливо. Это все, что остается в сухом остатке, и мы оба знаем об этом.

Эш обхватил ее за плечи и с силой привлек к себе. Он обнял ее своими сильными руками и крепко прижал к груди. Некоторое время они просто стояли, прижавшись друг к другу под порывами ветра. Эш сделал это, потому что уже пересек черту, когда положил руку на ее колено, и она позволила это сделать. И накрыла его руку своей.

Эш понимал, что все причинявшее Ребекке боль каким-то образом вращается вокруг него. Она до сих пор была неравнодушна к нему, и, наверное, так было всегда. И она не знала, что с этим поделать, потому что причина их расставания теперь подталкивала их друг к другу ради решения загадочного убийства ее отца. Роковое ощущение было тем более тяжким, что в глубине души Ребекка понимала: Эш тоже утаивает от нее что-то важное. Когда она узнает, что это такое, то может окончательно порвать с ним и со своими чувствами.

Прошлое создает настоящее, а настоящее создает будущее, и эта последовательность не может быть нарушена.

– Все в порядке, – пробормотал он, прижимаясь щетинистой щекой к ее холодной и гладкой щеке. – Все будет в порядке.

Ребекка прислонилась к нему и пожелала, чтобы так оно и было. Но глубоко внутри она сознавала, что это хорошо не кончится.

* * *

Оливия смотрела из окна на Эша, утешавшего Ребекку. Ее одолевал гнев пополам с тревогой.

С тех пор как Оливия освободилась от позорного плена – после всех бесчеловечных вещей, которые садистские наклонности Юджина Джорджа могли изобрести для нее, – она не позволяла себе носить ярлыки, изображать жертву и подвергаться осуждению за свою порочность и испорченность. Члены собственной семьи пытались навязать ей эту роль, когда сторонились ее общества. Ее муж больше не прикасался к ней после того, как она вернулась домой. Она едва не сломалась. Едва не покончила с собой. Но она нашла Эйса. Она нашла собственный путь и покинула город. Изменила имя. А потом нашла это ранчо и Майрона Макдона, который дал ей работу, позволявшую держать при себе любимого пса. В свое время она познакомилась с Коулом, сыном Майрона, который оказался замечательным мужчиной. А потом к ней вернулся ее ребенок.

Теперь Оливия отказывалась навешивать ярлыки на свою дочь. Она будет матерью-тигрицей. Она покажет дочери образец для подражания в лице женщины, подвергнутой унижению и преследованию. Будь она проклята, если Тори придется покинуть этот город по обвинению в наследственности от ее биологического отца.

Если Тори побывала в том сарае, Оливия найдет способ, чтобы она рассказала об этом на своих условиях, когда придет время.

Коул подошел к ней, когда Эш и Ребекка наконец уехали на снегоходе. Он положил руку ей на плечо.

– Первым делом они вспомнят, что она дочь серийного убийцы, – сказала Оливия, глядя в сухую снежную дымку, взвихренную уезжающим снегоходом.

– Полегче, Лив. Ребекка всего лишь прошла по следу, который привел сюда. Вместе с уликами, о которых она рассказала.

Молчание.

– У нее свое горе, – продолжал Коул. – Ты видела ее реакцию на фотографии с похорон Гейджа.