Книга Императрица поневоле - Ирина Агулова

Сознание медленно возвращалось в реальность, неся с собой слабость и головную боль. Вздохнув, я приоткрыла глаза и, сперва, растерялась, так как по-прежнему ничего не видела, пока не осознала, что обзор мне закрывает мокрое полотенце, которое, по всей видимости, должно было лежать на лбу.

С трудом приподняв руку, убрала смутившую меня вещь. Яркий солнечный свет на миг ослепил, причиняя новую боль, но затем зрение окончательно пришло в норму. Продолжая лежать, окинула взглядом доступное пространство.

Вокруг были знакомые предметы, которые дали понять, что я всё так же нахожусь в доме лорда Саруша. Теперь бы вспомнить, почему у меня такое состояние… Память услужливо подкинула воспоминание о ночной прогулке с Элерандиэлем и дальше темнота, сквозь которую постепенно стал пробиваться образ огромного чёрного пса. Голову вновь пронзила резкая боль и вместе с ней вернулись оставшиеся воспоминания.

— Черныш, — прошептала я, наконец, вспомнив, почему этот зверь мне показался знакомым.

За дверью раздалось тихое поскуливание, и острые когти заскребли дерево. Преодолевая сильную слабость, я попыталась сесть в кровати, но не тут-то было. Ругнувшись сквозь зубы, повторила попытку, всё же увенчавшуюся успехом. Правда, возникло такое чувство, что я не просто пыталась сесть, а пробежала приличное расстояние по пересечённой местности: на лбу выступил пот, дыхание сбилось, и сердце гулко стучало в груди.

Сев, окинула взглядом комнату. Теперь обзор стал лучше, и я увидела то, что поначалу, оказалось от меня скрыто — кресло, стоящее в дальнем углу, в котором мирно спал ни кто иной, как его светлость лорд Элерандиэль, собственной персоной. Его руки расслабленно лежали на подлокотниках, голова была откинута на мягкую спинку кресла. Лицо, напряжённое даже во сне, казалось уставшим. Длинные светлые волосы, местами спутанные, рассыпались по плечам. Сейчас он был совсем не похож на того грозного лорда, который всё время появлялся на моём пути причиняя боль.

За дверью опять раздалось поскуливание. Я хотела встать, чтобы впустить пса, но меня опередили. В коридоре раздался голос Шлёпика и спустя пару секунд оба оказались в комнате, пройдя сквозь стену. Причём домовой важно восседал на спине волколота.

— Чуть не извели бедную псинушку, — проворчал Шлёп Шлёпыч, не спеша соскальзывая с лощёного чёрного бока, — глаз да глаз за вами нужен. Одним гулять ночью приспичило, да так, что без сил потом оба дрыхнут целый день, другой от тоски половину двери изодрал когтями. Эх, что за жизнь.

— Не ворчи Шлёпик, — улыбаясь, попросила домового, и протянула руки к псу, — Черныш, иди сюда, мой хороший.

Тот только этого и ждал. Виляя хвостом, волколот подбежал к кровати и, осторожно положив лапы мне на колени, лизнул в нос.

— И я по тебе соскучилась, — потрепав огромную голову и прижав к груди, прошептала я.

— Эх, кто бы меня так приласкал, — раздался насмешливый голос эльфийского лорда, — даже завидно стало.

Фыркнув на это, я лишь пожала плечом.

— А как ты Черныша через стену протащил? — не обращая внимание на подошедшего Эла, спросила Шлёп Шлёпыча. — Сам он точно на такое не способен.

— Всё вам расскажи, да покажи, — проворчал домовой, но важно приосанился, — сказано же было тебе лордом Сарушем — магия у меня особенная.

— Ладно, пообнимались и хватит, — оттолкнув Черныша, сказал эльф и сел на край кровати.

Пёс глухо заворчал, но отодвинулся, уступая место.

— Давай посмотрим, как у тебя обстоят дела с магической силой, — голос Эла был ласков как никогда.

Пристально всматриваясь в моё лицо, он протянул руку, коснувшись лба. От этого прикосновения по телу прошла мелкая дрожь.

— Как интересно ты реагируешь на мои прикосновения, — «промурлыкал» он, словно довольный кот, но тут же вмиг посерьёзнел, — ночью у тебя был неконтролируемый выброс магической энергии, причём очень мощный. Ты знаешь, что чуть не погибла, исчерпав почти всю свою жизненную силу, спасая этого волколота. Но, в случившемся есть и моя вина, поэтому я с радостью поделился с тобой своей энергией.

— И каким же это образом? — спросила, с подозрением глядя на весьма довольного эльфа.

— В парах обмен энергиями происходит через физическую близость, — туманно произнёс он, хитро улыбнувшись.

— А поподробнее? — напряглась я, сжимая кулаки.

— Успокойся, это был всего лишь скромный поцелуй, — ответил тот, немного отодвинувшись, — кстати, сейчас, я бы, тебе посоветовал, как целитель, повторить процедуру для лучшего восстановления.

— Угу, повторить значит, — прошипела сквозь зубы, разозлившись, — ну, раз надо сейчас повторим.

Схватив подушку, я запустила её в эльфа, который вовремя успел увернуться, но за первой полетела следующая. И откуда, только силы взялись?

— Ну, можно и так, — рассмеялся он, поймав постельную принадлежность налету, — злость, в умеренных количествах, тоже способствует восстановлению, правда не так хорошо, как нежный поцелуй любящего мужчины.

— Лорд Элеран…, - язык «заплелся», и я не смогла выговорить полное имя, мысленно плюнув на это, обратилась по другому, — Эл, уйди, прошу, пока я не запустила в тебя чем-нибудь посерьёзнее.

— Как скажешь, милая, как скажешь, главное — успокойся, а то если злости слишком много, может вновь наступить бессилие, — улыбнулся он, — хорошего тоже должно быть в меру.

Подмигнув, он вышел, прикрыв за собой дверь.

— Эх, влюблённые, — проворчал Шлёп Шлёпыч, утирая скупую мужскую слезу, — любо дорого смотреть. Правда псинушка?

На что волколот, словно понимая, о чём идёт речь, заливисто тявкнул.

Через некоторое время, я осталась в комнате лишь с Чернышом: тот категорически отказался выходить. Как только его не упрашивал домовой, даже кусочек свежей нарезки принёс, но пёс на искушение не поддался — вильнул хвостом и отвернулся, улёгся на коврике у кровати.

— Ладно, чего уж там, оставайся, — соблаговолил, всё же сжалится над ним Шлёп Шлёпыч, оставляя нарезку в миске, — итак измаялся бедолага, пока искал хозяйку.

Потрепав пса по холке, домоворус исчез. Только я решила снова прилечь, чтобы немного понежиться и привести мысли в порядок, как в дверь застучали. Черныш вскочил, повернув голову в ту сторону, но тут же улёгся снова на коврик, как ни в чём не бывало.