Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
Я, как всегда, напрягаюсь, когда слышу это слово, но потом решаю расслабиться и слушать дальше.
Джулиан снова смеется.
— Я жутко разозлился, когда увидел там все эти книги. Я-то надеялся на большее. А потом я понял, что это не обычные книги. Они были совсем не похожи на те, что я видел в школе или которые читали в церкви. Тогда-то я и понял, что они запрещенные.
Против моей воли оживают давно похороненные воспоминания. Я первый раз вхожу в трейлер Алекса. Пламя свечи освещает дюжины и дюжины странных, незнакомых названий, истертые от времени корешки книг. Я открываю для себя поэзию. В одобренных правительством местах книги служат для того, чтобы приносить пользу. Но запрещенные книги не такие простые. Некоторые похожи на паутину, и ты на ощупь идешь по нитям сюжета в удивительные, полные тайн места. А некоторые, как воздушные шары, сами взлетают к небу, до них не дотянуться, но можно наблюдать за их прекрасным полетом.
Но есть другие, самые лучшие, они как двери.
— После того случая я каждый раз, когда оставался один дома, пробирался в этот кабинет. Я знал, что это неправильно, но ничего не мог с собой поделать. А еще там была музыка, совсем не такая, как из Библиотеки одобренных фильмов и музыки. Ты даже представить себе такое не можешь, Лина. В тех песнях было полно дурных слов, все о делирии... Но не все они плохие и не все о безнадежности существования. Ведь считается, что в те времена все были несчастны. Считается, что все люди были больны. Но некоторые песни...— Джулиан замолкает, а потом тихо поет: — «Все, что тебе нужно,— это любовь...»
Так странно слышать это слово, я даже гусиной кожей покрываюсь. Джулиан молчит какое-то время, а когда продолжает рассказ, говорит еще тише.
— Можешь в такое поверить? « Все, что тебе нужно...»
Джулиан умолкает, как будто вдруг сознает, как близко мы лежим, и отодвигается подальше от меня. В темноте я его практически не вижу.
— Но отец меня в итоге все равно поймал. Я как раз начал читать ту историю, которую тебе рассказывал. Она называлась «Волшебник из страны Оз». Я никогда в жизни не видел, чтобы отец был таким злым. Понимаешь, благодаря процедуре он почти все время был очень спокойным. Но в тот день он потащил меня в гостиную и бил, пока я не потерял сознание.
Джулиан рассказывает об этом просто, без эмоций, а у меня внутри все сжимается от ненависти к его отцу, ко всем подобным его отцу. Они проповедуют единство и святость, а сами избивают детей до потери сознания.
— Отец сказал, что это для того, чтобы я понял, что могут сделать со мной запрещенные книги,— говорит Джулиан, а потом задумчиво так продолжает: — На следующий день у меня случился первый припадок.
— Мне жаль,— шепотом говорю я.
— Я его ни в чем не виню,— торопится сообщить мне Джулиан.— Доктора сказали, что, возможно, тот припадок спас мне жизнь. Благодаря этому припадку они обнаружили у меня в мозгу опухоль. И потом, отец просто пытался мне помочь. Хотел уберечь от болезни, понимаешь?
В эту секунду у меня сердце разрывается от жалости к Джулиану, и я, чтобы она не унесла меня, как отлив океана, думаю о гладких стенах моей башни ненависти. Я представляю, как поднимаюсь по лестнице на самый верх и целюсь в отца Джулиана, а потом смотрю, как он сгорает заживо.
С минуту помолчав, Джулиан спрашивает:
— Ты считаешь, что я плохой человек?
— Нет,— с трудом выдавливаю я через окаменевшее горло.
Несколько минут мы дышим в унисон. Интересно, замечает это Джулиан или нет?
— Я так и не понял, почему запретили ту книжку,— говорит он спустя какое-то время,— Наверное, за то, что там было после злой волшебницы и волшебных туфелек.
С тех пор я все время об этом думаю. Забавно, как иногда застревают в голове такие мелочи.
— А ты помнишь еще какие-нибудь истории из тех книжек?
— Нет. И песен тоже не помню. Только одну строчку,— говорит Джулиан и снова напевает: — «Все, что тебе нужно,— это...»
Дальше мы лежим молча, и я начинаю уплывать из реальности. Через лес бежит извивающаяся серебряная лента реки, я иду по этой ленте, а на мне чудесные туфельки, они сверкают на солнце, словно все усыпаны золотыми монетками...
Я прохожу под деревом, в моих волосах запутываются листья. Я поднимаю руку и ощущаю тепло чьих-то пальцев...
Я резко возвращаюсь в реальность. Рука Джулиана нависает в одном дюйме над моей головой. Он передвинулся на самый край койки, я даже могу чувствовать тепло его тела.
— Что ты делаешь?
У меня учащается пульс, я чувствую, как у меня над правым ухом подрагивает его рука.
— Извини,— шепотом говорит Джулиан, но руку не убирает,— Я...
Я не вижу его лица, только удлиненный и неподвижный, словно вырезанный из черного дерева, силуэт.
— У тебя красивые волосы,— наконец говорит Джулиан.
У меня сжимается грудь, в камере, кажется, становится жарче.
— Можно я? — спрашивает Джулиан так тихо, что мне его едва слышно.
Я киваю, потому что у меня перехватило горло и я не могу говорить.
Джулиан очень медленно и осторожно опускает ладонь на последний дюйм, и, когда он это делает, я слышу выдох, это выдох освобождения от чего-то. Мое тело цепенеет, оно раскаляется добела и беззвучно взрывается изнутри. А потом Джулиан проводит пальцами по моим волосам, и я расслабляюсь, невидимые тиски больше не сжимают мою грудь, я могу дышать, я жива, и все прекрасно, все будет хорошо. Джулиан продолжает гладить меня по волосам, он приподнимает пряди, наматывает их на пальцы, потом отпускает, и они снова падают на подушку. На этот раз, когда я закрываю глаза, то вижу сверкающую серебряную реку и вхожу прямо в нее. Я позволяю реке унести меня по течению.
Утром мой первый цвет — синий. Я смотрю в глаза Джулиана. Он быстро отворачивается, но недостаточно быстро. Он наблюдал за мной, пока я спала. Он меня смутил, я злюсь и в то же время польщена. Интересно, я разговаривала во сне? Иногда я зову во сне Алекса, и, уверена, сегодня он был в моих снах. Не помню, что мне снилось, но проснулась я с «ощущением Алекса» — с пустотой в груди.
— Ты давно проснулся? — спрашиваю я.
При свете мы снова чувствуем себя неловко и напряженно. Я почти готова поверить, что все, произошедшее ночью,— сон. Джулиан гладил мои волосы. Он прикасался ко мне. Я позволила ему прикасаться к себе.
Мне нравилось, когда он ко мне прикасался.
— Недавно,— говорит Джулиан.— Не мог заснуть.
— Кошмары?
В камере не хватает воздуха, каждое слово дается мне с трудом.
— Нет.
Я жду, что Джулиан скажет что-то еще, но между нами надолго повисает тишина.
Я сажусь. В камере жарко и воздух спертый. Меня подташнивает. Я пытаюсь придумать, что бы такое сказать, чтобы снять напряжение.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
