Мы снова оказались в тупике. Только в коридоре было еще намного хуже, чем в моих покоях. Нагромождение обломков камней, вывороченных из стен. Потолок держался исключительно на честном (наверняка магическом!) слове. Из завала, перегораживающего проход вправо, торчали чьи-то ноги, обутые в добротные сапоги.
Без малейших угрызений совести, под одобрительным взглядом горгона, я стянула обувь с трупа – в нарядных туфельках много не прошагаешь.
Сапоги оказались мне велики всего на пару размеров. Намотать на ступни портянки потолще – и будет просто замечательно.
Верьян побродил по свободному от камней пространству коридора. Покопошился сначала в одном завале, затем в другом. На раскопках последнего горгон подзадержался.
– Слушай, Илиш, а как ты это устроил? – Шевелящиеся змеи почти перестали вызывать у меня омерзение, но в сторону Верьяна я старалась лишний раз не смотреть.
– А не вс-с-се ли вам равно, Ваш-ш-ше Ве-лич-щ-щес-с-ство? – Голос горгона, шорох каменной крошки, шуршание змеиной кожи сплетались в убаюкивающую шелестящую мелодию.
– Само собой. – Пришлось приложить усилия, чтобы просто кивнуть, стряхивая шуршащее оцепенение. – Мне все равно. Праздное любопытство, не более. Возможно, тебе тоже будет интересно, как я собираюсь возвращать тебе человеческий облик. Так что это было, Илиш?
– Т-с-твердый огонь в двери ос-с-ставил, – нехотя прошипел горгон, продолжая разгребать завал. – Неплот-с-но з-с-с-акрытая дверь – это вс-с-сегда ис-с-скус-с. З-с-с-ахлопнуть.
«Твердый огонь»…
Над поверхностью озера всплывает темная громада астахи, почти неразличимая в густом, как кисель, тумане…
– Шкура у этой заразы покрепче рыцарской брони будет, – поучает меня Верьян шепотом. – Если вдруг что пойдет не так, целься в глаза, по лапам и под нижнюю челюсть…
– Какие еще «вдруг», когда у тебя «твердый огонь» есть?!! – возмущаюсь я. – Надеюсь, Гильдия не поскупилась, и стрел хотя бы на одну больше, чем я уже видела?
– Они и с одним болтом не спешили расставаться, – сознается наемник. – Да уж больно их астаха достал…
– Ах ты, скупердяй змеевидный! – От нахлынувшего праведного возмущения я даже ненадолго пришла в себя. – Жмот подколодный! Жадюга ядовитая! Ах, значит, эта подлая Гильдия отжалела всего один магический болт для убиения астахи, да?!
Верьяновы змеюки на меня сердито зашипели. Его голос не слишком от них отличался:
– Я не говорил, ш-ш-што с-с-стрела единс-с-ственная. Ты с-с-сама до этого додумалас-с-сь.
– Я могла умереть тогда, на берегу. И Эона тоже!
– Ну не с-с-с-сдохли ж-ше! – в сердцах сплюнул Верьян. Наверняка ядом.
– И сколько их всего было? Ну? – Руки в боки, грозный взгляд.
Горгон пожал плечами:
– Тогда с-с с-с-собой – одна.
– А вообще?
Илиш поднялся во весь свой внушительный рост.
– Хватит раз-с-сговоров! – рассерженно прошипел он. – Пош-ш-шли уж-ш-ше.
– И куда же?
Верьян молча показал на откопанный пролом в стене. Я подошла и с опаской заглянула внутрь, морщась от исходившей оттуда едкой вони.
– Что это? – спросила я, хотя уже и подозревала ответ.
Наемник меня не разочаровал.
– С-с-сточный ж-ш-шелоб для от-с-сходов из общ-ш-шей кухни. – Издевательская усмешка. – С-с-съедем, как с-с-с горки. С-с-с ветерком.
В задумчивости я почесала нос.
– А Эону как?
– Вперед ногами. – Прозвучало двусмысленно и ехидно.
У меня внутри все аж вскипело.
– А что там внизу? Она же без сознания! Если упадет в воду – задохнется!
Горгон не стал препираться. Достал из заплечного мешка солидный моток веревки и кинул мне.
– Предлагаешь мне повеситься, чтобы дальше не мучиться? – Я скептически посмотрела на моток у своих ног.
– Ш-ш-шутниц-с-са! – Кожа горгона масляно блестела, змеи почти нежно сплетались между собой. Неожиданно мне захотелось до них дотронуться. – З-с-са пояс-с-с подруж-ш-шку об-вяж-ш-ши. Там невыс-с-соко.
Я торопливо отвела взгляд, борясь с каким-то противоестественным искушением запустить руку в ядовитую шевелюру, и принялась обвязывать веревкой Эону вокруг талии. В четыре руки мы протолкнули девушку в пролом. По склизким от дурно пахнущего налета стенам Эона соскользнула вниз.
– Быс-с-стрее!
Схватив сумки и, самое главное, Неотразимую, я нырнула следом вперед ногами, подтягивая за собой магический светляк. Благодаря острым камням от верхней юбки остались одни лохмотья.
Спуск оказался пологим. Видимо, мы находились у самой сточной ямы. Придерживаясь за веревку, которую держал горгон, я заскользила вниз. Пара мгновений, и я плюхнулась в какую-то вонючую жижу, скопившуюся на полу прохода, настолько низкого, что передвигаться по нему представлялось возможным только на четвереньках.
Эона в полном сознании сидела неподалеку: глаза широко раскрыты, в них – паника.
– Рель!!! – Девушка вцепилась в меня, точно изголодавшийся клещ. – Где мы?!
Слава Всевышнему, она очнулась!
– Да хмарь знает, – пожала плечами я.
– Пос-с-сторонис-с-сь! – пронеслось у нас над головами.
Я метнулась в сторону, волоча за собой Эону. Зазмеилась веревка, а следом свалился Верьян. У него даже «плюх» получился каким-то тихим и аккуратным.
– З-с-сдрас-с-сти, девоч-ш-щки!
Эона не заорала только потому, что у нее пропал голос. Она пыталась выдавить из себя хоть какой-нибудь звук, но, кроме хрипа из ее широко раскрытого рта, ничего не раздавалось.
– Рот закрой! – Болезненный тычок под ребра. – Свой он.
– Дельный с-с-совет, – одобрил горгон. – По-полз-с-с-ли, крас-с-савиц-с-с-сы.
Он пролез мимо нас. Эона, дрожа, вжалась в стену. Да и у меня желудок несколько раз кувыркнулся, когда горгон поравнялся со мной и парочка змей угрожающе зашипели мне прямо в лицо.
– Потом все объясню. Даю слово. Все вопросы после. – Я сунула подруге в руки мешок – тот, что побольше, разумеется. – На, не потеряй смотри!
Закинув оставшиеся сумки и ножны с мечом на спину, я погребла за Верьяном. Позади раздался неуверенный плеск – Эона двинулась следом. Медленно и нерешительно, зато без истерик.
Магический светляк пристроился ко мне на плечо, помогая черной жижице отражать мою перекошенную от специфического запаха физиономию. Сверху мерно капало, обоняние отшибло напрочь, руки и ноги заледенели, позади поскуливала Эона, впереди шипели Верьяновы змеи, а коридор все никак не заканчивался. Желудок ощущался какой-то черной дырой, в которую засасывало все остальные внутренности. Теплая слюна стекала из приоткрытого рта. Видок тот еще, ага.
