же самые речевые обороты, когда ласкала или уговаривала что-нибудь поесть. И только тогда, когда являлся Торин, она становилась прежней кокетливой и игривой Раминой со звонким и совсем юным голоском.
– Лана научилась уникально красиво шить, – сказала Рамина.
– Какая Лана? Твоя? – переспросила Ифиса.
– Наша Лана – царица из небесной башни. Моя-то дитя совсем.
– Да какая она у тебя дитя! Вымахала так, что тебя скоро обгонит по росту. Да и по уму тоже. Девочка умная, смышлёная. Всем интересуется, до всего ей дело, а уж добрая какая. Ола говорит, что она ей Сирта в детстве напоминает, глазами своими небесными и умом живым. – Ифиса горестно поникла.
Неожиданно обе половинки двери распахнулись, и вышел Руднэй. Хмурый и высокий, он смотрел куда-то выше голов прибывших гостей, но поздоровался с ними первый. При виде его впечатляющей стати и красоты Ифиса сжалась ещё больше, а Рамина напротив. Она выпятила вперёд свою пышную грудь и расправила свои женственные плечи, красиво и в меру покатые, слегка оголённые нарядным платьицем. Её лицо нежно заалело, а глаза блеснули неисправимой женской порочностью.
Руднэй упёрся в Рамину взглядом, будто увидел нечто, чего тут быть не должно. Расшифровать его взгляд ни как негативный, ни как довольный было невозможно. Он был весьма загадочен. Не изменяя своей надменности, он осмотрел Рамину с кончиков её ажурных туфелек до обнаженных плеч включительно. Долго изучал её причёску, убранную атласными цветочками и бусинками. Каков был его вывод от затяжного осмотра, также понять было трудно. После всего он снова уставился вдаль, поверх головы Рамины, будто давал глазам отдых. – Я тебя помню, – сказал он. – Ты ничуть не изменилась.
– Где ж ты её видел? – не выдержала Ифиса, забыв все приличия, подобающие при общении со столь значимым лицом.
– В «Ночной Лиане». И весьма часто я её там видел, – ответил он Ифисе.
– Любил и сам там бывать прежде? – не отставала осмелевшая вдруг Ифиса, как будто встретила старого коллегу – любителя злачных мест.
– Нет. Не любил. Но приходилось иногда там бывать. И она всегда там обреталась.
– И как?
– Что как? – они общались по поводу Рамины, а та стояла, окаменев от странного потрясения, вызванного непонятно чем. Или кем?
– Как она тогда выглядела?
– Как и теперь. Она была всех красивее и мало походила на тех ужасных кривляк, что там ели и визжали. Я был удивлён, что такая девушка вместо того, чтобы посещать заведение для развития ума, приходит туда как на работу.
– Хочешь сказать, что она была красивее твоей Ланы? – тут уж Ифиса совсем утратила всякую меру. Но он нисколько не рассердился. Он загадочно улыбался, приняв игру Ифисы. Возможно, что и не было никакой загадочности, но так хотелось думать Рамине, чьё воображение вдруг лихорадочно завертелось от непрерывно меняющихся картинок-образов, одна другой краше и заманчивее… И как ни фантастичны они были, Рамину охватил озноб, – они не были её глупыми и неадекватными мечтами, а чем-то иным, что вошло в неё извне будто…
«У этого мужчины глаза голодные, будто у пса, сорвавшегося с цепи», – вот что подумала Ифиса, – «Но тренированная воля, дисциплинированные инстинкты и привычка держать на лице маску идеально сбалансированного человека не дают его внутреннему кобелю накинуться на эту пахучую сучку тут же… да и я тут рядом, к его досаде. Но почему же… Старый Тон-Ат угасает в силу естественных причин, а Лана… дневное сияние покидает эту женщину, и сумеречная тень скрадывает её нездешнюю красоту. Она неизлечимо больна! И похоже, вместе со старцем она отправиться вскоре по таинственной дороге, ведущей в Надмирные селения. А этот уже готов к своему освобождению, как от воли отца, так и от верности жене…
Сказать, что Ифисе стало нехорошо, было бы неправильным. Ей не была дорога милая, но предельно отчуждённая ото всех пришелица, не был близок и загадочный пугающий Тон-Ат. Но отчего-то не хотелось ей допустить и мысли, что Рамина может приблизиться к такому человеку настолько уж и близко. Вот Торин для Рамины самое то! Тогда и дочку Лану можно будет с лёгкостью забрать Оле себе на воспитание. Рамина новых себе нарожает от необузданного коня Торина, чья скорая и несомненная участь сломать себе хребет в ближайшем уже очередном и криминальном ущелье, куда он точно сиганёт. Ифису так и подмывало сказать что-то такое целительное для прояснения его соблазнённых очей, если он не видит в упор, кто такая Рамина.
– Как ты можешь, Ифиса, сравнивать меня с Ланой? – ласково зашепелявила Рамина, подразумевая, что она такая скромница и в уме не держит таких-то дерзостей, – Мы не на конкурсе невест. К тому же я давно уж не невеста…
Он слегка опустил свои веки, как бы занявшись камешком на ступени, отбросив его в сторону, чем и скрыл глубинное фосфорическое мерцание своих зрачков, – Лана не все. Она особенная во всех смыслах. А я говорю именно что обо всех прочих девушках, которые тут живут. Рамина, ты очень красивая, но я не сказал, что ты особенная.
Рамина сделала ему изысканный полупоклон, благодаря за высокую оценку её внешности.
– Надеюсь, что с тех пор ты поумнела и уже не лазишь среди декоративных зарослей и пьяных гуляк в поисках счастья, – утвердил он тоном властного судьи, с оттенком насмешливого лёгкого презрения, обращающегося к оступившейся по случаю, а потому и прощённой нарушительнице.
– Нет… – пролепетала Рамина.
– Если бы не Лана тогда, я выбрал бы тебя, – вдруг огрел её своим откровением странный и властный красавчик. Рамина едва удержалась на ногах. Поджилки у неё затряслись, как бывает от страха, но тут её охватило совсем иное чувство. Оно было сродни какой-то жгучей вспышке и ослепившей, и осветившей одновременно то, чего она не углядела тогда, в своём прошлом. Этот гордец её заметил? Отметил среди прочих ярчайших и разодетых девиц? А она-то сидела на коленях у Кэрш-Тола! Взасос целовалась с ним на глазах того, кто за нею давно следил, оказывается? И кому Кэрш в подмётки ботинок не годился… А Лана? Он тогда и не очень ею заинтересовался как девушкой. Уж это-то Рамина понять сумела. Уж на это-то у Рамины имелось встроенное чутьё. А вот в отношении себя оно и не сработало в самый нужный момент! Потому что Кэрш своим массивным туловищем застил ей весь обзор. Рамина уже плохо помнила о том, какие мысли и мечты поглощали её в то время. На юных парней она никогда не смотрела. Они не могли ей дать того, чего она жаждала. Преуспеяния,
