Но как я вас нашла? Передо мною Лежала Франция, истощена войною. Меня вели к вам нищие поля. И если это воля короля — Все эти стоны, жалобы и боль Земли, разорванной на части, — То мой король Любви – единственный король, Который, может быть, заслуживает власти!
За окнами спортивного зала валил, крутил, метался густой снег. И если б кто-нибудь решил заглянуть в одно из этих окон, он увидел бы странную картину: мечущегося по залу молодого человека с накладным носом, с палкой в руках, с волосами дикого красного, не существующего в природе оттенка, и рыжую девочку, что бегала за ним по пятам, как собачонка…
– И финал… – тяжело дыша, проговорил Миша. – Действие пятое, сцена шестая… Прошло четырнадцать лет… Монастырь, где Роксана укрылась в трауре по своему Кристиану. Суббота, и, как обычно, ровно в четыре она ждет в гости Сирано, чтоб он развлек ее своей «газетой» – просто хроникой светских новостей… Она ждет его ровно в четыре, но… его убивают наемные убийцы!
– Как?! – воскликнула Таня.
– А вот так. Бревном по башке.
– И… они не увидятся?! И Роксана так и не узнает, кто писал ей письма?!
– Спокойно, узнает… Он притащится из последних сил… Он прита-ащится! – простонал Миша, опираясь на посох Деда Мороза, и хромая, подволакивая ногу, достиг брусьев, припал к ним, повис на них…
Прощайте. Я умру. Как это просто все! И ново, и не ново. Жизнь пронеслась, как на ветру Случайно брошенное слово. Бывает в жизни все, бывает даже смерть… Но надо жить и надо сметь. И если я прошел по спискам неизвестных, Я не обижен… Ну не довелось… Я помню, как сейчас, один из ваших жестов, Как вы рукой касаетесь волос… Я не увижу вас. И я хочу кричать: – Любимая, прощай! Любимая! Довольно! Мне горло душит смерть. Уже пора кончать…
Предсмертный голос Сирано гулко разносился в пустом спортзале загородной школы:
…Вы дали мне любовь. Как одинокий марш, Она звучит во мне, и, может быть, за это Навеки будет образ ваш Последним образом поэта… ……………………………………………
Вся жизнь прошла, как ночь, когда я был в тени… И поцелуй любви и лавры славы Они срывали за меня, Как в поздний вечер памятного дня.
– Подавай: «О, как я вас люблю!»
– О, как я вас люблю! – крикнула в отчаянии девочка.
– Не ори, больше глубины, больше осознания: она потрясена открывшейся правдой, ведь это означает, что она упустила единственную в своей жизни подлинную любовь, которая столько лет была рядом! Понимаешь?! Ну, снова: «О, как я вас люблю!»
– О, как я вас люблю!
Сирано погибал… Ему оставалось жить считаные минуты. Он шатался, падал на одно колено, с трудом поднимался…
Но если смерть, но если Уж умирать, так умирать не в кресле! Нет! Шпагу наголо! Я в кресле не останусь! Вы думаете, я сошел с ума? Глядите! Смерть мне смотрит на нос… Смотри, безносая, сама! Пришли мои враги. Позвольте вам представить! Они мне дороги, как память. Ложь! Подлость! Зависть!.. Лицемерье!..
В дело опять пошел посох Деда Мороза, и сколько смертной ярости и достоинства было в каждом выпаде задыхающегося Сирано:
Ну кто еще там? Я не трус! Я не сдаюсь, по крайней мере. Я умираю, но дерусь!
Он качнулся, шпага выпала из руки и покатилась по полу…
Все кончено. Но я не кончил эту… Мою субботнюю газету. Нас, кажется, прервало что-то… …Итак, Я кончил пятницей… В субботу Убит… поэт… де Бер-же-рак…
Миша удачно подгадал к мату, упал на спину и закрыл глаза.
Тут случилось непредвиденное.
Девочка вскрикнула, сотряслась в страшном горестном рыдании и повалилась на Мишину грудь, колотя по ней кулаками, исступленно повторяя: «Не умирай, любимый мой, не умирай!»
