А затем, через считаные секунды, появляется Калья. Светлые волосы кузины, скользнув по воде, падают ей на лицо, не давая нашим взглядам встретиться.
Я вскакиваю на ноги и молвлю изумленно:
— Калья, ты здесь.
Она кивает и протягивает руку. В длинных когтистых пальцах зажата моя ракушка. Калья бросает ее на траву у моих ног.
— Я услышала твой зов, — произносит тихо. — Ты уже заполучила сердце принца?
Но взгляда не поднимает, и я хмурюсь.
— В чем дело? — спрашиваю. — Ты теперь и смотреть на меня не в силах?
Кузина лишь качает головой, и в груди болезненно трепыхается горечь. Когда-то она так восхищалась мной, что моя мать ее возненавидела. Всю свою жизнь я заботилась лишь о Калье, а теперь она даже не может посмотреть мне в глаза.
— Все не так, — говорит она, словно читая мои мысли.
А потом поднимает голову, и на тонких розовых губах расцветает слабая улыбка, пока кузина непривычно поигрывает водорослями, прикрывающими ее грудь. Она оценивает мой человеческий облик, и вместо ожидаемого страха или отвращения на лице ее отражается любопытство. Калья склоняет голову. Ее молочно-желтый глаз широко распахнут и блестит. Но второй, который в точности как мой, закрыт и изувечен чернотой.
Я так сильно стискиваю зубы, что они скрипят.
— Что случилось?
— Положенное наказание.
— За что?
— За то, что помогла тебе убить адекаросского принца.
Я возмущенно шагаю вперед и, покачиваясь, замираю на краю лагуны.
— Я приняла это наказание.
— Самую страшную его часть, — поправляет Калья. — Только потому я еще жива.
По коже пробегает мороз. Стоило догадаться, что мать не насытится наказанием одной сирены, когда может покарать двух. Зачем оставлять меня страдать в одиночестве? Она частенько преподносила мне этот урок. Сначала с Крестелл, а теперь с ее дочерью.
— Морская королева излишне милосердна, — говорю я.
Калья смиренно улыбается.
— Сердце принца все еще при нем? — спрашивает она. — Если заберешь его, все будет кончено. Ты сможешь вернуться домой.
Я вздрагиваю от отчаянной надежды в ее голосе. Калья боится возвращаться в море Дьяволос без меня, ибо тогда некому будет защитить ее от моей матери.
— При первой нашей встрече я едва не утонула, так что была слишком слаба, чтобы его убить.
Калья ухмыляется:
— Какой он? Отличается от других?
Я подумываю рассказать ей о компасе Элиана, распознающем ложь, и о кинжале, что остр, как его взгляд, и пьет кровь, которую и проливает. Рассказать, что принц пахнет рыбацкими сладостями и морской солью. Но говорю совсем иное. То, что покажется Калье куда забавнее.
— Она запер меня в клетке.
Она захлебывается смехом.
— Как-то это не по-королевски, — выдавливает наконец. — Разве знатным особам не положено быть любезными?
— Полагаю, у него есть дела поважнее.
— Например? — пылко спрашивает Калья, стягивая с руки нить водорослей.
— Охота за легендами.
Она бросает на меня дразнящий взгляд:
— Разве ты не одна из этих легенд?
Я на эту остроту лишь вскидываю брови, радуясь, что лицо кузины вновь светится жизнью.
— Он ищет Второе око Кето, — поясняю я.
Она плывет вперед и упирается руками во влажную траву у моих ног.
— Лира… ты ведь задумала что-то ужасное? Мне стоит гадать?
— Зависит от того, насколько тебе нравится пресмыкаться перед любимой тетушкой.
— Морская королева зря ожидает преданности, коли сама проповедует иное, — говорит Калья, и я знаю, что она думает о Крестелл. О матери, что самоотверженно отдала за нее жизнь, над чем моя мать может только насмехаться.
Меня не удивляет, что Калья готова пойти против Морской королевы. Единственное, что меня когда-либо удивляло, так это ее неизменная преданность мне. Даже после того, что я сделала. После того, к чему меня принудили. Смерть Крестелл почему-то связала нас, а не развела в стороны, как явно надеялась моя мать. И я не могу не испытывать самодовольства, замечая хитрый блеск в глазах Кальи. Ждала я этого или нет, такое проявление верности слишком уж приятная штука.
— Если принц приведет меня к оку, то с его мощью я стану равной Морской королеве. — Я удерживаю взгляд кузины. — И она больше никогда не посмеет к тебе прикоснуться.
— А если ты не справишься? — спрашивает она. — Что будет с нами тогда?
— Я не подведу. Нужно лишь поделиться с принцем нашими секретами, тогда он начнет мне доверять и с радостью примет на борт.
— Ты теперь слаба, — с сомнением тянет Калья. — Если принц узнает, кто ты, то убьет, как убил Мейв.
— Ты и об этом знаешь?
Хотя ничего странного. Морская королева чувствует смерть каждой сирены, и сейчас, в мое отсутствие, она держит Калью при себе, так что та наверняка была рядом, когда матушка ощутила уход Мейв.
Калья кивает:
— Королева лишь отмахнулась, как будто это пустяк.
Поразительное лицемерие. Моя мать проявила больше эмоций, когда я убила жалкую русалку, чем когда одну из нас выпотрошили на палубе пиратского корабля. Наша гибель для нее лишь незначительный раздражитель. Не удивлюсь, если истребить людей королева жаждет не во имя нашего народа, а только чтобы больше не испытывать неудобств из-за наших смертей. В этой войне мы расходный материал. Каждая легко заменима. Даже я.
Вероятно, особенно я.
— Скоро все изменится. — Присев, я накрываю ладонь Кальи своей, и мое чуждое тепло сталкивается с холодом ее кожи. — Я заполучу око, а вместе с ним и трон Морской королевы.
Глава 20
ЭЛИАН
Во дворце всегда трудно сказать, кто здесь в здравом уме.
Я стою один в вестибюле и застегиваю черный жилет. Выгляжу по-королевски — каким себя ненавижу и каким меня всегда хочет видеть королева Галина. Солнце Эйдиллиона давно село, а вместе с тем и пестрящее красками небо потускнело до полуночных тонов. Внутри стены дворца приглушенно-красные, а в свете стольких люстр кажутся почти оранжевыми. Как разбавленная кровь.
Я стараюсь не тянуться к кинжалу.
Безумие движется с нечеловеческой скоростью, и даже я недостаточно быстр, чтобы остановить его. Без команды рядом я словно не в своей тарелке, но привести их сюда — значит нарушить договор между королевскими семьями всего мира. Посвятить их в тайну, которая никому не должна быть известна, особенно пиратам. Потому вместо того, чтобы взять команду с собой, я им солгал. Я нынче всем вру. Нашептываю сестре сказки о том, сколь обыденна пиратская жизнь. Подмигиваю, рассказывая экипажу, как обожает меня королева Галина.
