– Очень даже может быть, – польщенно протянула та.
– Мне нужно выяснить одну очень важную вещь. Поможешь?
Высказать полноправное желание в форме просьбы – и она прекратит изображать из себя снежную королеву. И гадать, мне кажется, тоже лучше будет.
– Пошли, – кивнула цыганка и летучей тенью проскользнула в одну из палаток.
– Максимально абстрактно сформулируй вопрос. Я не смогу дать тебе ответ, если ты расскажешь все обстоятельства сразу, скорее собьюсь, – лучше потом соотносить.
– Я знаю, – понимающе кивнула я, – мне уже много раз гадали.
– Кто? – заинтересовалась успехами конкурентов Акрая.
– Ннает, – вспомнила я имя старой мудрой цыганки, вечно теребящей карты в руках, впрочем, сильно сомневаясь, что оно что-то скажет Акрае.
Так и оказалось.
– Не помню такой, – пожала плечами она и раскинула карты. – Назови вопрос.
Я задумалась. Брякнуть «На кой кворр я активировала защитный купол?» – значит, сразу поставить на гадании крест, а ведь это мой последний шанс. Надо думать.
– Акрая, почему необходима работа, которую я выполняла последние четыре дня? И кому она необходима?
Цыганка задумалась на секундочку и кивнула, наклонившись к платку с бахромой по краям, на котором лежали карты. Медленно, по одной переворачивая их, Акрая что-то шептала самой себе, не замечая ничего вокруг. Значит – и вправду профессионал. Любая другая стремилась бы поразить умением одним движением раскладывать всю колоду веером или какими-нибудь другими бородатыми фокусами.
Наконец цыганка распрямилась, недовольно потирая лоб рукой, судя по всему, не слишком-то удовлетворенная результатами гадания. Я, ничего не спрашивая, спокойно смотрела на нее, дожидаясь пока сама заговорит.
– Знаешь, ведьма, какая-то ерунда вышла, – призналась Акрая. – Либо у тебя работа была крайне странная, либо карты в присутствии природной ведьмы говорить не хотят. Околесицу какую-то несут.
– Ну предположим, работа у ведьмы и должна быть странная, а что до карт – скажи, что говорят – а уж там разбираться будем.
– Да ничего не говорят! Все какой-то холод да холод, снег, зима… Но я как-то сомневаюсь, что ты четыре дня укрывала опилками розы, чтобы не замерзли…
У меня вырвался нервный смешок:
– Ага, в Окейне, при сорокаградусной температуре!
Цыганка рассмеялась, с сожалением разводя руками: дескать, извини, сделала„что могла.
– Да уж в Окейне-то заморозков явно не предвидится! Стоп!
Заморозки. Окейна.
Защитный купол, используемый только тогда, когда обычной магией справиться никак нельзя. Стихийное бедствие, например. А чем еще назвать зиму в пустыне, как не стихийным бедствием?
– Акрая, ты великолепная гадалка! – выпалила я, подхватываясь со стула.
– Почему? По-моему, ничего путного я тебе не нагадала, – недоуменно произнесла цыганка.
– Нагадала. Просто я не сразу поняла. Все сходится!
Акрая скептически посмотрела на безумно радостную меня и с сомнением покачала головой:
– Ну что же, если так – я рада. Теперь мы квиты?
– Разумеется, – кивнула я, хотя уже успела забыть про наш дурацкий спор.
– Кстати, ведьма, – цыганка испытующе прищурилась, – не объяснишь мне, каким образом ты умудрилась научиться так танцевать за какие-то жалкие три дня?
Я, уже уходя, ослепительно улыбнулась:
– Ну… Должны же у каждой женщины быть маленькие тайны?
В конце концов, никто же не узнает, сколько раз шаль не упала, а прилетела мне точно в руки исключительно благодаря зову магии, какие из прыжков сопровождались заклятиями левитации, какие, так и не освоенные, дроби каблуками были просто заменены звуковой иллюзией, и насколько я иногда завышала свою скорость с помощью магии, мечась по поляне как вихрь беспокойного пламени…
У каждого – свои секреты…
Едва выйдя из палатки, я была поймана под руку Манхо, возжелавшим высказать свое личное восхищение от моих танцевальных талантов. Ну как же не вовремя!
Хотя… а что тебе еще сейчас делать, ведьма? Развлекайся, танцуй и получай от жизни удовольствие. Все равно до утра в ратушу идти нет смысла. Очень сомневаюсь, что радеющий за Окейну градоправитель не спит днями и ночами, сгорая на работе.
И, выкинув из головы все заботы, я позволила Манхо увлечь себя в танце. Небрежно закинув руку ему на плечо, залюбовалась смуглым лицом в отблесках пламени. Он был похож на разбойника из какой-нибудь сказки. Доброго благородного разбойника.
Разбойник внимательно посмотрел ведьме в глаза и, набрав полную грудь воздуха, решился:
– Иньярра, я хотел сказать тебе одну вещь…
Все. Кирдык сказке.
Я слишком хорошо знаю, что бывает после такого вступления, а поэтому…
– Не надо, Манхо, – тихонько попросила я, отстраняясь. – Не говори.
– Почему?
– Так будет лучше.
– С чего ты взяла?
– Манхо, сколько тебе лет?
– Двадцать три. Тебе больше, я знаю. Но какое это имеет значение?!
А такое, что я знаю, как это больно, а ты…
Я первая? Вторая? Неважно – все равно ты еще не привык к тому, что, рано или поздно, но все мы уходим. И тебе будет гораздо проще, если вслед ушедшей от тебя девушке можно сказать: «Да она просто дура была!» А о ведьме ты так не скажешь. Даже если очень захочешь.
– Просто так будет лучше. Для всех. Поверь.
– Хорошо, я никоим образом не хотел тебя пугать этим. Не хочешь – не надо. Давай останемся просто друзьями. – Он снова протянул мне руку.
«Давай останемся просто друзьями» – знакомая до боли фраза.
Я взяла предложенную руку и позволила снова увлечь себя в танце.
Предлагают это все. Но вот если бы хоть у трети хватило сил действительно остаться «просто друзьями», а не устроить-таки скандал напоследок…
К тому же друзья – это совсем не просто…
В этот раз спорить со стражниками, попутно объясняя цель своего визита, я не стала: проскрежетала себе под нос на редкость неблагозвучное заклинание, обратя их в неподвижные статуи на пять минут. Слишком разбрасываться магией не стоило: мне еще из градоправителя информацию вытаскивать, а уж там без грубой магической силы точно не обойдешься…
– Откуда вы узнали, что в Окейне будет зима? – Появление на пороге вздрюченной ведьмы, вопящей этот вопрос, кого угодно не оставит равнодушным, а уж если эта ведьма до того дважды крушила вам все в кабинете…
