Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
– Никто не кормит. Ты ешь что попало и ходишь в тряпье. Не задумываешься о будущем, не живёшь настоящим. Такое чувство, что у тебя есть только прошлое.
– Вот это правда, – сказала я. – Потому что я неадекватная фантазёрка. Нафантазировала этакую идеальную любовь, а её и нет вовсе. Про прошлое – верно подметил.
Леон несколько секунд смотрел мне в лицо. Потом положил вилку.
– Ты не должна так говорить о себе, – сказал он. – Нужно любить себя, а не гнобить. Беречь себя… Верить в чудо, и чудо свершится – как у королевы Виктории, которая вышла замуж и прожила в любви и согласии с мужем двадцать лет, пока он не упал с лошади и не разбился насмерть…
Неожиданно он сдулся и замолчал. Я пожалела, что сказала про фантазёрку, и попыталась отвлечь его.
– Не двадцать, а двадцать один. И муж Виктории не упал с лошади. Он умер от тифа.
– Да, наверно. От тифа.
– Думаю, что такие чудеса случаются не так уж и редко, – сказала я. – Вот, например, ты и Софья.
– Софья Андреевна – это, конечно, чудо. Но давай не будем про нас.
– Как пожелаешь. Я просто хотела сказать, что ты и Софья Андреевна – это не меньшее чудо, чем Альберт и Виктория. Принц Чарльз и Камилла Паркер. Тристан и Изольда. Пётр и Февронья. Соломон и Суламифь…
– Перестань! Я понимаю, что у каждого человека есть свой сюжет, как ты говоришь, относительно которого он сверяет, удалась или не удалась жизнь, и знаю, что, если этот сюжет не сложится, человек несчастен. И я понимаю, почему ты не хочешь видеть родителей. Нет, не морщись, я не буду озвучивать… Но я против того, чтобы ты считала себя неполноценной какой-то или ущербной… Ты замечательная, ты умница, ты тонкая, чуткая, такая необыкновенная… Я считал бы так, даже если бы ты не была моей сестрой.
Леон замолчал и стал прибирать на столе.
– Хочешь чая? – спросил он от плиты.
– Пока нет. – Ты самый лучший друг на свете, – сказала я.
– Я брат. Двоюродный.
– Да. Но ты ещё мой самый лучший друг. Поэтому я разрешаю тебе приезжать. И даже жду тебя. Очень.
– А если бы был просто братом?
– Не пустила бы. Но я чувствую к тебе исключительную родственную близость. Это означает, что каждый из нас является частью гармоничного единства.
Леон остановился посреди кухни:
– Это откуда?
– Забыл? Из «Тедди»[10], конечно. Помнишь, я тебе рассказывала?
Леон помнил плохо. Он попросил меня пересказать сюжет рассказа, но мне не хотелось говорить о «Тедди».
После завтрака я помыла посуду и заварила в термосе чай. Мы сварили яйца, уложили продукты в рюкзак, и Леон закинул его на плечи. Я надела под майку купальник, взяла полотенца и удочки. Мы вышли на берег и пошли вдоль него в сторону от предполагаемого места рыбалки компании. Вокруг был лес, который дружелюбно шумел и перекликался птичьими голосами. Не было ни единого звука, напоминающего о близости людей. Мы прошли около километра и остановились у большой, с нависающими над водой ветвями ивы. Отсюда не было видно домиков, а напротив, за рекой, упираясь в светлое небо стеной стоял лес, который простирался, насколько хватало взгляда. Я расстелила полотенце, разделась и легла загорать. Леон распаковал рюкзак, приготовил удочки.
– Ты не накопал червей, – сказала я. – Чем будешь теперь копать, ножом?
– У меня есть специальная наживка, – ответил Леон. – Я ещё в городе запасся.
Он достал из рюкзака и показал каких-то насекомых коричнево-зелёного цвета.
– Что это?
– Наживка-имитация. Выглядит, как навозная муха, и крутится в воде. А на самом деле она пластмассовая.
– Ты думаешь, на такое можно что-то поймать?
– Я много раз ловил с помощью таких. Потом вытаскиваешь эту муху из глотки рыбки и можно снова забрасывать.
– Фу.
– А ты разве не составишь мне компанию?
– Может, позже.
– Тогда я пойду, поищу место.
Леон отнёс рюкзак с едой в тень, прислонив к стволу ивы. Он закатал штанины шорт и пошёл по кромке воды вдоль берега. Я закрыла глаза. Но скоро лежать надоело, и я села. Леона не было видно. Я немного посмотрела, как дробятся в воде лучи солнца, потом достала рюкзак и, прислонившись к стволу, села читать популярный журнал, в котором рассказывались биографии знаменитых людей разных времён и народов. Я прочитала про Софи Лорен, Алису Фрейндлих, мать Терезу и как раз дочитывала версии гибели Натали Вуд, как появился Леон. Он держал в одной руке удочку, в другой – пакет с рыбой. Его шорты и край майки были мокрыми.
– Ты тут не сгорела? – спросил Леон.
– Нет. Как улов?
– Три окуня и щука.
– Даже щука? Покажи.
Леон раскрыл пакет, и я увидела узкую хищную голову с загнутыми внутрь пасти зубами.
– Мастер.
– А то. – Леон плюхнулся рядом, дотянулся до рюкзака и достал термос. Он отвинтил крышку, налил в кружку чай и стал пить мелкими глотками, блаженно похрюкивая. Приятно пахло бергамотом.
– Дай мне.
Чай был горячий, но уже не жёг губы – густой, терпкий и сладкий.
– Очень вкусно.
Леон вытряхнул рюкзак, расстелил пакеты и выложил на них бутерброды с колбасой и сыром, яйца. Он порезал хлеб и открыл банку с консервами.
– Угощайтесь, мадам.
– Ты знаешь, что во Франции отменили обращение «мадемуазель»? Будто бы разница обращений задевает французских женщин, так как указывает на их семейное положение.
– Что, француженки так же комплексуют, как наши девушки?
– Понятия не имею. Знаю только, что теперь всех француженок будут называть одинаково: мадам.
Я оделась, и мы поели. Леон устал и только довольно жмурился, разглядывая сквозь ивовые ветви небо.
– Что будем делать с рыбой?
– Как что? Сварим уху.
– Но у нас нет картошки. И вообще ничего нет – ни лука, ни морковки.
– Да? Значит, сварим уху без лука и без морковки. Сварим из риса, щуки и окуней.
Леон лёг головой на полотенце и прикрыл лицо панамой.
– Ты что, улёгся спать?
– Нет. Я не сплю. Я наслаждаюсь тишиной, лесом, удачной рыбалкой… И твоим присутствием.
– Ну, тогда я тоже лягу наслаждаться тишиной, лесом и твоим присутствием.
– Слушай, – сказал Леон. – А ты не пробовала просто забыть Дениса? Просто забыть – и всё?
– Ещё как пробовала. У меня было аж два романа, правда, несерьёзных. Но за год с небольшим это не так-то уж мало.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
