— Все очень просто, викарий, — ответил герцог успокаивающим тоном. — Это разбойники. Они уже преследовали нас в пути, пытаясь ограбить. Жаль, что все так вышло, но, видимо, Бог рассудил, что лучше им умереть, чем грабить невинных людей.
— Разбойники! — пробормотал викарий. — Значит, это действительно очень опасные личности! Но то, что убийство произошло в церкви… это ужасно. Это осквернение дома Господня!
— Совершенно с вами согласен, святой отец, — смиренно отвечал герцог. — И если вы согласитесь пока спрятать мою жену у вас в ризнице, мы с моим другом сейчас же вынесем эти тела из святого места.
Он ободряюще улыбнулся Вэле и вновь с восхищением отметил ее выдержку. Она держалась с необычайным присутствием духа и еще помогла старому викарию спуститься по ступеням и поддерживала его, пока они шли по направлению к ризнице.
«Другая женщина на ее месте, — подумал герцог, — попав в подобную ситуацию, сейчас устроила бы истерику, кричала, плакала, проклиная всех, и меня в том числе, за то, что с нею случилось. Все-таки она удивительная женщина!»
Глядя ей вслед, герцог думал о том, что любит ее так сильно, что не в силах выразить глубину своих чувств даже самому себе. Только провидение могло послать ему в дар такое чудо и именно тогда, когда он меньше всего надеялся на это.
Вэла околдовала его, полностью завладев всеми его чувствами и помыслами, и он с большим трудом заставил себя переключиться на другие дела, требующие его немедленного вмешательства.
Герцог подошел к Трэвису, молча взиравшему на распростертые тела их поверженных противников.
Кровавые цветы расцвели в этот день в церкви. Кровь на груди, залитый кровью пол… воистину предсказание Трэвиса сбывалось. К счастью, это была кровь их противников.
— Что вы собираетесь с ними делать? — спросил Уильям Трэвис.
— Вынести из храма и попросить викария, чтобы он проинформировал о происшедшем магистрат. Надеюсь, что там позаботятся об этих негодяях.
— И вы думаете, что кто-нибудь действительно поверит в то, что они разбойники?
— А почему бы и нет? — спокойно ответил герцог. — Скажите, нет ли у вас чего-нибудь… какого-нибудь предмета, который мог бы быть опознан как принадлежавший именно вам, Уильяму Трэвису, разбойнику Биллу?
Трэвис с удивлением взглянул на него. Затем в его глазах вспыхнул свет понимания, он догадался, что задумал его невольный сообщник.
— У меня с собой есть книга, с которой я никогда не расстаюсь, — сказал он. — Это учение святого Августина.
— Есть ли на ней ваше имя?
— Да, конечно! Ее подарил мне мой крестный в день моей конфирмации.
С этими словами он вытащил из кармана своего широкого пальто небольшую книжку в кожаном переплете и, раскрыв ее на первой странице, показал герцогу надпись:
«Уильяму Трэвису в день конфирмации. Аббатство Сент-Олбанс. Апрель 23-го 1804 года».
Герцог удовлетворенно кивнул, затем взглянул сначала на Трэвиса, потом на Джайлса. Нельзя сказать, чтобы они были похожи. Но что-то общее у них все же было — оба довольно худые, со светлыми волосами и чисто выбриты.
— Проверьте его карманы. Выньте все, кроме денег, — приказал он Трэвису.
Тот послушно выполнил его распоряжение, а затем сунул в карман мертвеца «Писания святого Августина».
Выпрямившись, Трэвис взглянул на герцога, и в его глазах появился свет надежды, которого не было раньше.
Тем времена герцог занимался содержимым карманов Вальтера. Он вынул оттуда блокнот, где велись расходы на это путешествие, а также два письма и забрал все это.
Затем он схватил тело, перевернул его и за ноги потащил по проходу к выходу из церкви. То же самое проделал Трэвис с телом Джайлса.
— Они заслужили свою участь, — сказал Трэвис, словно пытаясь оправдаться за свое участие в этом убийстве.
— Из того, что вы мне рассказали, в этом нет никакого сомнения, — ответил герцог. — Теперь вы можете начать новую жизнь. Со своей стороны я могу кое-что предложить вам. Об этом написано вот в этом письме. А более подробно я вам все объясню при нашей, я надеюсь, скорой встрече.
С этими словами он вынул из кармана конверт и протянул Трэвису. Тот взглянул, но не протянул за ним руки.
Герцог без слов понял, какие именно мысли беспокоят сейчас Трэвиса.
— Если вы думаете, что это всего лишь деньги, — сказал он, — то вы ошибаетесь. Это должно обеспечить ваше будущее. Здесь содержится предложение, которое, как я уверен, вас заинтересует.
Уильям Трэвис глубоко вздохнул, но ничего не сказал.
— Есть лишь одно условие, которое я попрошу вас соблюдать, — продолжал герцог. — Вы должны дать слово, что не вскроете этот конверт до тех пор, пока мы с Бэлой не доберемся до Йорка.
И прежде чем разбойник успел ответить, герцог добавил:
— Но, честно говоря, я и сам не знаю, когда это может произойти. Я представления не имею, где мы сейчас находимся.
— Мы сейчас немного севернее Данкастера, — ответил Трэвис, взяв конверт. — И если вы поспешите, то сможете добраться до Иорка часа через три.
Герцог улыбнулся.
— Тогда мы сделаем вот что. Через три часа… нет, лучше немного подстраховаться… часа через четыре вы распечатаете конверт. И если вам не понравится то, что вы там прочтете, я буду крайне разочарован.
— Вы меня прямо заинтриговали, — сказал Трэвис тихо. — Но я, что бы там ни было, я бы уже сейчас хотел от всей души поблагодарить вас.
— Вам еще представится такая возможность в будущем, если вы согласитесь с моим предложением, — ответил герцог. — Но прошу вас, отнеситесь внимательно к тому, что я вам предлагаю. Вы поймете, насколько это важно, когда я скажу вам, что от этого зависит исход одного очень важного для меня пари.
Он произнес это шутливым тоном, и Трэвис в ответ усмехнулся.
— Что ж, ведь в конце концов мы теперь крепко связаны с вами, — сказал он. — Поверьте, я способен оценить то, что поможет мне избежать смерти и вечного проклятия.
— Это очень точно передает главную цель усилий, только что предпринятых нами. Но теперь важно, чтобы они не пропали даром.
Вы понимаете, я хочу быть уверен, что с этого момента Уильям Трэвис, разбойник, за голову которого назначена награда, мертв.
Герцог говорил уже серьезно и при последних словах бросил выразительный взгляд на лежащего перед ними Джайлса.
— Я могу лишь еще раз поблагодарить вас, — произнес Трэвис с искренней признательностью в голосе.
— Я точно не знаю, что произошло на самом деле, — продолжал герцог, — но я прекрасно понимаю, что это было бы самой настоящей трагедией и бесполезной тратой ваших способностей и возможностей, если бы вы продолжали оставаться тем, кем стали в последнее время, преследуемый властями и оцененный вовсе не за то, чем в действительности ценна ваша голова.
