— Выслушай меня, любимая моя. Я был вовлечен в поединок с Энтони Поком и по чистой случайности, не намеренно — клянусь тебе в этом, — смертельно ранил его! Мирисса в ужасе вскрикнула:
— Смертельно?
— Он все еще жив, но Хэмптон полагает, что пройдет не больше часа и он умрет!
— Какой… ужас! — прошептала Нирисса.
— Пойми, в сложившейся ситуации, чтобы избегнуть скандала, который последует, если меня арестуют, я вынужден отправиться в изгнание и прошу тебя следовать за мной.
На мгновение глаза Мириссы вспыхнули. Потом она спросила, едва дыша:
— Но… Дельфина!
— Поскольку поединок был из-за Дельфины, — признался герцог, — я спросил ее, поедет ли она со мной в качестве моей жены. Она отказалась!
Мирисса перевела дыхание.
— Она… действительно… отказалась?
— Твоя сестра сказала, что она не выдержит трехлетнего изгнания.
Глаза Мириссы снова наполнились светом, словно тысяча свечей засверкала в них.
— Тогда я могу ехать с вами? — едва слышно спросила девушка.
— Я на коленях прошу тебя об этом.
— О… Тэлбот!.. — Имя его прозвучало как ликующий призыв.
Линчестер не поцеловал ее. Он только сказал:
— Мам нельзя терять ни минуты. Мы уезжаем как можно скорее! Одевайся, а я пришлю кого-нибудь собрать твои вещи.
Только на секунду Тэлбот заглянул ей в глаза и вышел. Мирисса осталась одна.
Минуту-другую девушка еще пыталась осознать случившееся, с трудом веря во все это. Мо потом поняла, что теперь они оба свободны и никто не помешает им говорить о своей любви, и ничто больше не имело значения, только то, что они могли быть вместе.
Она начала торопливо одеваться, вспомнив, что она накануне предупредила Мэри о своем раннем отъезде с отцом, поэтому все вещи, кроме ее вечернего платья, в котором она обедала, были уже уложены в дорожный сундук.
В платяном шкафу висела только приготовленная для поездки домой ее симпатичная дорожная накидка и муслиновое платье, в котором она приехала в Нин.
Нирисса уже завязывала ленты шляпы, когда раздался стук в дверь и камердинер герцога, Бэмкс, вошел в сопровождении молодого лакея.
— Ваш сундук готов, мисс? — спросил он.
— Да, только стяните его ремнями, — попросила Нирисса.
— Его сиятельство уже внизу, мисс, ждет вас.
Бэнкс и лакей вынесли дорожный сундук из комнаты и пошли по коридору.
Нирисса быстро огляделась вокруг, чтобы убедиться, ничего ли она не забыла, затем побежала вниз по ступенькам лестницы навстречу поджидавшему ее Линчестеру так быстро, словно за спиной у нее выросли крылья.
Он также переоделся в дорожное платье, и сквозь открытые двери Нирисса увидела его дорожную карету, запряженную шестеркой лошадей, а также двух верховых для эскорта.
Никто не провожал их, и герцог, взяв Нириссу под руку, сошел с ней вниз по парадной лестнице и помог сесть в карету.
Карета тронулась, а девушке все еще с трудом верилось в происходящее, словно опять ей снился некий странный сон, способный вдруг обратиться в кошмар.
Но тут Нирисса почувствовала, как сжимают ее руку пальцы герцога, ощутила его близость подле себя и осознала, что теперь они были вместе и только вдвоем.
Лишь когда они проехали через большие кованые ворота, она вскрикнула и забормотала почти бессвязно:
— Ой… я же должна была… мне надо оставить… записку для папы… рассказать ему обо всем случившемся.
— Я позаботился обо всем, — успокоил ее Тэлбот. — Я оставил письмо не только для него, но и для Гарри.
— Вы все… продумали!..
— Я думал о тебе, — ответил герцог, — и о том, как сильно я люблю тебя.
Он обнял ее за плечи и прижал к себе.
Какое-то время они ехали молча, никто из них не начинал разговора.
Свободной рукой герцог развязал ленты шляпы Нириссы, снял ее и бросил на скамейку напротив.
Когда девушка положила голову ему на плечо, он сказал:
— Ты уверена, любимая моя, что не станешь сожалеть о своем решении отправиться со мной так поспешно? Осознаешь ни ты, что, если Пок умрет, тебе придется годами жить в изгнании, вдали от Англии, и эти годы покажутся тебе бесконечными.
— Для меня совсем не важно, где мы… до тех пор, пока я могу быть рядом с вами, — ответила ему Мирисса, — но я стану тревожиться… не покажется ли… вам… утомительным… только одно мое… общество…
Герцог не отвечал, он просто поцеловал ее, и они перестали нуждаться в словах.
Они достигли Дувра, когда солнце уже вставало над горизонтом.
Им пришлось проехать от Нина немногим больше двадцати миль, и превосходные лошади герцога добрались до побережья в рекордно короткое время.
Нирисса предполагала, что они направятся прямо в гавань, где, по словам герцога, уже стояла наготове его яхта.
— Капитан будет ждать вас? — спросила она.
— По правде говоря, я послал вперед посыльным грума, но в любом случае капитан всегда исполняет мое распоряжение держать яхту в постоянной готовности к отплытию. Как только мы окажемся на борту, мы сможем отплыть к берегам Франции, где будем в безопасности.
— Это… самое главное… — тихонько проговорила Нирисса.
— Но сначала нам надо еще кое о чем позаботиться, — заметил герцог. Прежде чем девушка успела спросить его, о чем же именно, лошади остановились, и в окно кареты она увидела небольшую часовню, стоявшую на краю гавани.
Она удивленно взглянула на герцога, и он пояснил:
— Здесь молятся рыбаки, отправляясь в море, здесь молятся об их благополучном возвращении жены моряков. Я думаю, любимая моя, ты согласишься — это подходящее место для нас, чтобы стать мужем и женой.
Минуту Нирисса смотрела на него недоверчиво, тут, неожиданно для нее, он открыл кожаный чемоданчик, который всю дорогу лежал на сиденье напротив, и достал из него венок из бриллиантов и жемчуга, тот самый, который она нашла в потайном ящике в покоях герцогини, а потом изящную вуаль из тончайшего кружева.
Очень нежно герцог прикрыл вуалью светлые волосы Нириссы, а сверху надел венок.
Когда кучер открыл дверь кареты, они спустились из нее и направились к часовне.
У входа в часовню, сквозь раскрытую дверь, Мирисса услышала плавные звуки органа.
Внутри часовни было бы совсем темно, если бы не свет шести свеч на алтаре, перед которым стоял священник в белом одеянии.
Мирисса посмотрела наверх, увидела, как с купола спускаются рыбацкие сети, и подумала, что они придают этому месту атмосферу таинственности.
