Внезапно показалось, что буквально прямо над ними пролетел самолет, затем второй. Невдалеке взорвался снаряд, потом второй, третий, где-то совсем рядом просвистели пули.
Прошла минута, другая. Гул, казалось, стихал. Через несколько минут самолетный рев пропал вовсе, замолчали и пулеметы с зенитками.
— Все, налет завершился, — поднимаясь, вымолвил Истомин. — Кажется, в наш состав бомбы не попали, а пулеметные пули нам не страшны.
За ним, осматриваясь по сторонам, поднялся и Сергеев.
— Ты, Ермолай, давай в наш вагон, — передавая ему вещмешок, бросил майор, — а я пройду, быстро выясню обстановку.
Сергеев поднялся в вагон, прошел в свой кубрик. Положил шинели на полки, мешок поставил на пол. Вдруг он увидел, что в полах его шинели красуются два черных отверстия.
«Фашистские пули! — воскликнул. — М-да… повезло мне», — подумал невесело.
Майор пришел в кубрик через пять минут.
Был он явно на взводе, зло выдавил:
— Гады-фашисты угодили одной бомбой в железнодорожную насыпь. Сейчас ремонтники ее поправят и поедем. Да еще вот, — добавил, — одного нашего солдата пуля с фашистского стервятника зацепила руку. Раззява! — выругался.
Видя взвинченное состояние майора, Ермолай решил не говорить о пробоинах в своей шинели.
Через десять-пятнадцать минут состав отправился в путь. Истомин и Сергеев к этому времени лежали на своих полках. Как сказал майор, потерь их состав не понес, если не считать прошитую в двух местах пулеметной очередью крышу предпоследнего вагона.
Майор почти сразу захрапел. А Ермолай еще долго ворочался, пытаясь уснуть под стук колес…
* * *
Москва…
Время шло, а у Хейдеса не было никакой позитивной информации по исполнению операции «Эшелон». Его агент еле унес ноги с чердака дома, с которого он наблюдал за хранилищем Госбанка. Теперь к этому хранилищу точно не подойдешь. Не было позитивных новостей от агентов и с Урала. Видите ли, ни в Свердловске, ни в Перми не было хранилищ драгоценных металлов. И никто из местных ничего о них не знал. Правда, пермский агент с позывным Горец установил некие косвенные сведения, но это требовало серьезной проработки.
Хейдес уже начал сомневаться в самом факте существования хранилищ на Урале:
«А если этому Балеро русские спецслужбы подсунули дезинформацию? А золото повезут, скажем, в Казань или Самару? А может, в Сибирь, например, на Алтай или в район Красноярска?..».
Центр уже прислал грозную шифровку. Надо было что-то срочно предпринимать! Агентурная сеть молчала!.. И Бухгалтер молчал!
Хейдес назначил раннюю встречу Бухгалтеру…
* * *
Парковая зона в саду «Эрмитаж»
Судя по выражению лица, Бухгалтер был определенно не рад столь ранней встрече.
— У вас плохие новости? — спросил Хейдес.
— У меня преклонный возраст, молодой человек, — хмуро выдавил Бухгалтер.
— Не такой уж он и преклонный, — решил поддержать очень нужного в данный момент агента Хейдес.
— Давайте лучше перейдем к делу, — строго изрек Бухгалтер. — Я узнал место нахождения второго московского хранилища, — и очень тихо продиктовал адрес.
Хейдес запомнил, кивнул и спросил:
— Что по уральским адресам?
— Ничего. Но могу сказать, что первый состав с металлами уже в пути к Уралу.
— Как? Так быстро? — воскликнул Хейдес, очевидно от волнения, провел ладонью по гладко зачесанным назад темным волосам.
— Именно так, любезный, загрузили за сутки и отправили.
— Как он пошел?
— Спецкомиссией разработано несколько вариантов, в смысле путей, перевозки груза. Каким путем ушел первый состав, увы, мне не удалось выяснить.
— Абсолютно точно на Урал? Или куда-то еще дальше?
— Это мои умозаключения, любезный…
* * *
Ермолай проснулся. Судя по качке, состав двигался с небольшой скоростью, из коридора доносились мужские голоса.
Сергеев спустился вниз, привел себя в порядок, открыл дверь и вышел из кубрика. У приоткрытого дверного проема стояли Истомин и Лачин и о чем-то переговаривались.
Ермолай прошел к мужчинам. Сквозь проем увидел, что уже рассвело, и что они пересекают по мосту какой-то большой водоем.
— Доброе утро, — изрек Сергеев. — Где это мы находимся?
— Привет, — бросил майор. — Мы в городе Кострома, пересекаем Волгу-матушку, великую русскую реку.
— Широкая, — охватывая реку взглядом, выдавил Ермолай.
— Километр точно будет, — бросил Лачин.
Заметил Ермолай и несколько очевидно рыбацких лодок на воде.
— У нас все в порядке? — спросил он.
— Да, — ответил капитан. — Если не считать, что выбились из оптимального временного графика.
Ермолай кивнул.
— Давай, брат Ермолай, умоемся и пойдем завтракать, — весело изрек Истомин…
* * *
Берлин, министерство иностранных дел Германии, кабинет министра
Раздумывая, Риббентроп делал небольшой променаж, неспешно прохаживался по кабинету. Из радиоприемника доносилась музыка раннего Вагнера…
Риббентроп прекрасно понимал, что ждать выдающихся результатов по операции «Argentum» не приходится. Но и отступаться от нее он никак не хотел. Упустить такой шанс!?.
То, что Абвер включился в драчку за русское золото, он знал из личных, конфиденциальных источников. Даже знал, какое название операции дал Канарис — «Эшелон». Конечно, у адмирала больше людей, причем, людей более подготовленных. Его же полковник Шульц — лишь хороший исполнитель, ему не хватает полета мысли, хватки разведчика, да и еще много чего…
Его русский резидент Оскар тоже слаб, он не идет ни в какое сравнение с погибшим Рэмом. Хотя Риббентроп и понимал, как трудно приходится сейчас Оскару в России…
Риббентропу очень не хотелось признавать, что операция «Argentum» изначально была обречена на провал. Что ее надо закрывать. Но он также не хотел и победы Хитрого Лиса (Канариса)! Чтобы он поживился русским золотом…
Неожиданно пришла идея! Надо сообщить о переброске русского золота Мартину Борману, начальнику партийной канцелярии! После бегства к англичанам Гесса, Борман стремительно стал набирать вес в германской иерархии, стал вхож к фюреру. Борман непременно наложит свою руку на русское золото и сообщит фюреру!.. А я укреплю свои отношения с Борманом…
* * *
За завтраком Ермолай отметил, что их состав как-то медленно движется, виляет из стороны в сторону.
— Что-то мы медленно движемся, — бросил он озабоченно.
