Не смолкает вдали властелинов борьба, Распри дедов над ширью земель.
И из-за княжьих амбиций Козельск останется один на один перед всей силой великой степи.
Наряд, который раздобыл наш расторопный посол, действительно оказался мне впору — и кафтан, и ногавицы, и рукавицы, и все остальное. В другое время я бы целый день с удовольствием рассматривал затейливые узоры и изучал импортную ткань, покрывавшую шубу. Но сейчас лишь равнодушно натянул новенькую одежонку, даже не удостоив ее взглядом. Вопросы этнографии для меня как-то отошли на задний план. Впрочем, Фрол, не менее моего озабоченный проблемами геополитики, не забыл строго предупредить, чтобы я не заляпал одежку на пиру.
Метров тридцать, которые нам предстояло преодолеть, не такое уж большое расстояние, и княжич решил, что лучше пойти пешком. Ну в самом деле, глупо собирать огромную кавалькаду, если вереница всадников, приглашенных и слуг, как раз растянется от нашего терема до княжьего.
Прошествовав торжественно до пункта назначения, мы отпустили сопровождающих, которых брали для важности, и остановились перед крыльцом. Здесь наша честная компания несколько минут старательно вытирала ноги об солому, специально положенную для этих целей. Пусть сапоги и чистые, все-таки двор в детинце замощен деревянными плахами и регулярно чистится, но надо же показать свою воспитанность. Тем более, что стучаться нам, боярам, несолидно, а просто стоять под дверью, ожидая пока её откроют, скучно. Но нас вскоре заметили и отворили дверь, с поклонами пригласив войти внутрь. Степенно поднявшись на крыльцо, мы повторили процедуру вытирания ног в сенях, где был постелен коврик.
Затем наша делегация чинно прошествовали в княжеские палаты, не забыв перекреститься на иконы, и только затем мы огляделись. В просторной светелке, освещенной плошками, активно пировали дружинники. Веселье, похоже, перешло в последнюю стадию, когда на ногах держались лишь самые крепкие. Несколько музыкантов тренькало на гуслях и гудело различными духовыми инструментами. Сидящие за столами гридни хлопали в ладоши в такт «музыке», а несколько парней помоложе лихо отплясывали, нещадно топая по деревянному полу тяжелыми сапогами, подбитыми железными подковками. Но нам не сюда, а на второй этаж, к вятшим людям Козельска.
Тут обстановка куда официальнее. За длинным столом сидели гости и хозяева, почти все с постными вытянувшимися лицами, как на похоронах. Впрочем, надо заметить, юный князь и ближайшие к нему бояре особо огорченными не выглядели. Причиной всеобщего расстройства, очевидно, являлись два обтрепанных гридня, стоявшие посреди зала и вещавшие какую-то грустную историю. При ближайшем рассмотрении в рассказчиках можно было угадать бояр, только сильно поизносившихся и неухоженных. Видать, немало приключений выпало на их долю за последнее время. Козельцы напряженно слушали печальную повесть, не оборачиваясь на нас. Лишь сидящий во главе стола княжич кивком головы дал понять, что займется нами, как только злые вестники закончат свой рассказ.
Говорил в основном один из гонцов — Жирослав. Он описывал несчастную для русской земли битву на Сити, в которой погибли Великий князь владимирский Юрий, а также князья ярославский и ростовский. От другого Великого князя — Ярослава Всеволодовича, сидевшего в это время в Киеве, никто на помощь не пришел, равно как и от Александра Пока-еще-не-Невского, затворившегося в Новгороде. Последний, по словам Жирослава, отделался письмом, что, дескать, отец не велел ему распылять силы и наказал защищать свой град. Тактика, надо признать, достаточно продуманная. Ведь к Новгороду монголы так и не рискнули подступить, а пошли Александр помощь своему дяде, то его постигла бы та же участь.
Надо заметить, что князь Юрий был очень опытным полководцем но, не ожидая внезапного нападения и ввиду холодной погоды, он расселил собранные им войска по селам на протяжении «семидесяти верст». Последнее, впрочем, можно трактовать как поэтическую гиперболу. Однако сосредоточенным в одном месте и боеспособным оказался лишь сторожевой трехтысячный полк, который полег в битве практически полностью, но своей гибелью так и не спас остальных. Рассеянные дружины не смогли соединиться друг с другом и большей частью погибли вместе со своими князьями. Среди немногих спасшихся был Углический князь Владимир, сумевший уйти от погони. Он переждал в лесах, пока Бурундай не ушел на запад, а потом послал гонцов в Киев.
Реакция слушателей была разной. Те, что сидели поближе к властителю, уже наверняка были в курсе, хотя и не подавали виду. Но большинство козлян непритворно охали и сокрушенно вздыхали. Я же рассматривал гостей, пытаясь понять, кто из них кто. Из двух десятков человек, присутствующих на трапезе, ибо пиром эти постные кушанья назвать затруднительно, в лицо я знал только троих — городецкого священника, воеводу Василия Проню и его зама, носившего вполне современное имя Иван Андреевич. Но при желании можно угадать, кто есть кто из приглашенных: Паренек, восседающий во главе стола, разумеется, сам князь. По правую руку от него наместник Борис Медлило. По левую — княжий исповедник отец Григорий. Вид у него не очень-то блондинистый — черные глаза, темная кожа и обильно посеребренная сединой черная борода. Явно из греков, что, впрочем, не удивительно. Князь может себе позволить позвать на службу ученого человека из самого Царьграда.
Выслушав мрачную историю с недрогнувшим лицом, благо он все это уже знал, козельский князь пригласил вестоношей к столу. Угличане поблагодарили, но решительно отказались, мотивировав тем, что им надо спешить, пока татары путь не закрыли. Раз уж дозорные заметили передовые разъезды у Городца на Жиздре, то лучше поспешить, а то басурмане все пути перехватят.
Вот это новость! А я и не знал, что монголы уже так близко подошли. До Городца на Жиздре почитай, всего семьдесят верст по прямой. Да пока вестники с этим известием доскакали, сколько времени прошло. Выходит, завтра монгольские дозоры уже могут подойти к самому Козельску. Кажется, ничего хорошего это нам не сулит но, тем не менее, узнав о появлении противника, я вздохнул с облегчением. Ведь не появись монголы здесь, то это значило бы, что они нацелились на другое княжество. Смоленское, к примеру, или Новгородское. Последствия такого поворота событий были бы просто катастрофическими. Собрав вместе тумены, Субудай запросто мог захватить Смоленск, а в большом городе, полном фуража, монголы спокойно переждали бы распутицу. Затем, по первой траве, захватчики не торопясь пройдутся по русской земле, методично осаждая и сжигая города. Нет уж, пусть лучше они сидят в наших замерших лесах. Холодом их, конечно, не удивишь, все-таки монгольские степи находятся как раз посреди зимнего Сибирского антициклона, в котором температура опускается намного ниже, чем в Арктике. Но, по крайней мере, с фуражом в Монголии все гораздо проще. Малоснежные или вообще бесснежные зимы позволяют лошадям пастись в холодное время года, досыта наедаясь прошлогодней травой. А что их кони будут кушать в наших лесах? Опавшие листья да хвою и кору с деревьев? Ведь все зерно и сено в окрестных весях козляне выгребли подчистую, что сулит если не захватчикам, то их транспорту голодную смерть.
