Предприниматель открыл производство низковольтного электрического оборудования с использованием следующей структуры: его товар производился в Китае, управляющая компания была зарегистрирована дистанционно в Гонконге, там же подавалась вся отчетность. Товар направлялся из Китая с помощью логистических брокеров на склад «Амазон. ком». Оборудование продавалось там в разделе «Низковольтные приборы». Интернет-гигант самостоятельно обрабатывал заказы, осуществлял доставку и возврат покупателям. Сам предприниматель (владелец бизнеса) и несколько его сотрудников жили в США.
Доступ к интернет-магазину предприниматель осуществлял с планшета. Однажды он купил такой же планшет сыну, а чтобы различать их, на своем планшете поменял название устройства в системе: со своего имени на «ЬаЬа» («папа» – по-китайски). Однако автоматически поменялось и имя в аккаунте на «Амазоне». Интернет-магазин счел это подозрительным и заблокировал продажи до тех пор, пока предприниматель не подтвердит смену имени (которой фактически не было). Добиться от техподдержки иного ответа предпринимателю не удалось.
Складские запасы, переводы, логистика, зарплата – все было заблокировано около месяца, пока предприниматель не смог достучаться до одного из топ-менеджеров. Только после этого проблему удалось разрешить.
Многие современные предприниматели воспринимают государство как услугу по аналогии с булочной: выбрать можно ту, которая дешевле и вкуснее, а не ту, которая ближе к дому. Этот феномен называется конкуренцией юрисдикций.
«С услугами все просто. Ты выбираешь ту, которая лучше, удобнее, дешевле: можешь пойти в эту булочную, а можешь – в другую. И выбор – с точки зрения перетока капиталов, бизнесов, информации и людей – определяется простой экономикой.
Решая, где открыть офис и вести бизнес, мы просто считаем издержки и выгоды разных юрисдикций: Москва, Атланта, Лондон, Прага и т. д. Понятно, что учитывается множество факторов, но в первую очередь – уровень сопротивления бизнес-среды». (Дмитрий Денисов, «Бизнес-журнал»)
Продолжая мысль автора: разумеется, самые вкусные булочки – в специализированной частной булочной, а не в той, которая крупнее и расходует ресурсы на булочки для аллергиков, социальные булочки (невкусно, зато бесплатно) и вооруженную охрану. Другими словами, социальные функции, содержание армии и прочие расходы делают крупные государства априори неэффективными на рынке юрисдикций. И наоборот, микрогосударства с небольшим населением уже давно осознали свои преимущества, оптимизировав налогообложение, регистрацию фирм и требования к отчетности. Причем некоторые из них зашли очень далеко в этой бизнес-оптимизации.
В то время как традиционные торговые державы вроде Швейцарии, Нидерландов и Гонконга привлекали предпринимателей низкими налогами и отсутствием формальностей, получившие независимость (и резко обедневшие) экс-британские колонии стали соревноваться в бескомпромиссном привлечении капитала со всего света. Так появились офшоры – страны, не взимающие налогов с нерезидентов и гарантирующие владельцам компаний полную анонимность. Каймановы острова, Белиз, Британские Виргинские острова – про эти страны все слышали, но отнюдь не все владельцы офшоров смогут найти их на карте.
Два описанных типа комфортных юрисдикций называют «оншорами» и «офшорами». К оншорам относят страны, не предоставляющие специальный режим нерезидентам.
Как правило, в этих странах предпочитает работать легальный бизнес, не привязанный к локации. Например, если компания (предположим, интернет-магазин) работает по всему миру, логично, что головной офис будет открыт в стране с наиболее благоприятным режимом. Оншоры не используют для ухода от налогов или для укрытия теневых капиталов.
Офшоры, в отличие от оншоров, предлагают нулевой налог на прибыль для нерезидентов, то есть для фирм, не ведущих фактической деятельности в офшоре. Предприниматель может накачивать офшорную фирму деньгами и при этом не платить никаких налогов на доход или прибыль. Впрочем, есть некоторые нюансы.
Вася открыл ООО «Ромашка» в Москве и фирму «Vasilek, Ltd» на Кипре (с недавних пор Кипр перестал быть офшором). Затем он продал 100 % долю «Ромашки» «Васильку». «Ромашка» стала на 100 % принадлежать кипрской фирме.
ООО «Ромашка» получила прибыль в размере 100Р. С них она должна заплатить налоги в России (например, по УСН – 15 %). Затем, если «Ромашка» выплатит оставшуюся сумму в качестве дивидендов «Васильку», последний заплатит небольшой налог на дивиденды (около 10 %). В итоге, от 100Р останется около 76Р.
В целом такая схема вполне законна, но не очень прибыльна. Если «Ромашка» ведет бизнес в России, ей выгоднее оставлять здесь деньги и никуда их не выводить.
Теперь представим, что Вася открыл офшор – фирму «Nezabudka, Ltd» – в Белизе. Он заключает между «Ромашкой» и «Незабудкой» какой-нибудь договор: например, лицензионный договор об использовании товарного знака (товарный знак «Ромашка» принадлежит компании, находящейся в Белизе; ООО «Ромашка» использует его по возмездной лицензии). Соответственно, всю прибыль «Ромашка» передает в Белиз в качестве оплаты товарного знака. В России она не платит налогов, поскольку у нее нет прибыли. В Белизе «Незабудка» тоже не платит налогов, поскольку она не резидент (не ведет деятельности в Белизе).
Нулевой налог на прибыль невозможно поддерживать, если компании в офшоре не обладают анонимностью. Ведь, как мы уже знаем, выводить дивиденды в офшор невыгодно (налог при этом может составить до 30 %). Выгодно сделать вид, что компания в офшоре является независимой (у нее другие владельцы), и заключить с ней договор, по которому российская компания будет расходовать деньги (снижая таким образом свою прибыль), а офшор будет зарабатывать (ведь он не платит налог с прибыли). Например, российская фирма платит офшору за пользование товарным знаком: фирма тратит деньги (уменьшая прибыль и налоги), офшор получает доход (и ничего за это не платит). Деньги перетекают за рубеж на счет офшора.
