У «Молнии» не было ни бака, ни капитанского мостика. Ровная, как зеркало, палуба тянулась от носа до кормы, и от этого шхуна казалась еще длиннее. На корме стояли широкие, как диваны, низкие ящики с флагами, компасами и штурвальными принадлежностями. Тент покрывал весь спардек.
Видно было, что Перкинс часто жертвовал полезным для приятного, но он успел разбогатеть и путешествовал почти как любитель. Только середина трюма предназначалась для груза. Все остальное было в распоряжении офицеров и команды. Перкинс создал роскошную плавучую дачу, полную удобств и комфорта.
Экипаж состоял из тридцати мускулистых малабарцев и трех европейцев: Мортона, его помощника лейтенанта Джемса и боцмана Хейгавда.
Уговорив мадам Лаутерс сесть на «Молнию», капитан поднял якорь, а ялик с телом Лаутерса взял на буксир.
Солнце только что скрылось за мысом Макао, когда бросили якорь в бухте Ламма, в пяти милях от Виктории. Занятый маневрированием, капитан не заметил дюжины туземных лодок, идущих против течения и свернувших к восточной оконечности острова.
Перкинс твердо решил сегодня же добраться до Гонконга. Во-первых, он хотел немедленно похоронить Лаутерса. Во-вторых, заявить английским властям о сделанном на него нападении. Наконец, имея слишком важные сведения об отношении населения к иностранцам, застрявшим в Кантоне, он считал своим долгом осведомить об этом колонию, чтобы помочь им эвакуироваться.
Поэтому, снова сменив гребцов, он велел убрать тент и сел в ялик с мадам Лаутерс, телом ее мужа, сэром Артуром и Пей-Хо. Пей-Хо был ему необходим как лоцман, как решающий аргумент в глазах губернатора. «Молния» осталась на якоре под командой верного Мортона.
Стало быстро темнеть. Но Перкинс прекрасно знал дорогу. Пользуясь вечерним бризом, он поднял парус и взял курс на Викторию.
Грациозное суденышко легко скользило по течению и через час должно было быть в Гонконге, как вдруг при повороте в пролив, отделяющий остров Грин от английской колонии, с моря налетел шквал. Это было так неожиданно, что не успели отдать паруса — и мачта сломалась.
Капитан скомандовал сесть на весла, но, завертевшись на месте, ялик так закачался, что четыре весла упали в воду. Матросы взялись за оставшиеся и усердно налегли на них. Пока все это происходило, ялик сошел с пути, и по нарастающему шуму прибоя и растущим волнам контрабандист понял, что течение мчит его на скалы острова Ламмы.
Новый толчок. Руль сломался о подводный камень. Ялик завертелся и помчался по воле волн.
— Мы погибли, — хладнокровно сказал Перкинс. — Сэр Артур, я берусь спасти эту женщину. Плывите к берегу. А ты, Пей-Хо, постарайся спасти тело убитого. Мужайтесь, друзья мои!
Они не успели ответить. Ялик напоролся на камни, и в пробоину хлынула вода.
Пей-Хо доплыл до берега вместе с сэром Артуром. Положив на мель тело Лаутерса, он помог Перкинсу добраться до земли. Мадам Лаутерс была без сознания, и ее положили рядом с покойником. Двое матросов тоже выплыли на ту же мель, но капитан надеялся, что спаслись и все остальные, как великолепные пловцы. Поэтому он благодарил судьбу, что все обошлось испугом и потерей ялика. Надо было только выбраться отсюда.
Мель, на которой очутились спасенные, была крохотным песчаным пляжем в десять шагов шириной в изломе совершенно отвесных скал, окружавших его недоступной стеной.
Ночь была темная, безлунная. Как всегда во время шквалов, тяжелые тучи то и дело заволакивали небо. Но проносились они быстро, и небо снова сияло несметными созвездиями. При свете звезд Перкинс мог различить в двух милях от места крушения силуэт качающейся на якоре «Молнии».
Вдруг ему показалось, что к реву волн примешивается треск перестрелки. Он прислушался и задрожал от ужаса. Стреляли со стороны «Молнии». Крик бессильной злобы сорвался с его уст. На шхуну напали пираты, и он не мог прийти ей на помощь. Перкинс оглянулся, ища расселин, чтоб взобраться на скалы. Но один из матросов уже пробовал подняться и свалился с двадцатифутовой высоты.
Сильный и хладнокровный, капитан все-таки упал духом. Чувство собственного бессилия его скосило. Он не мог выбраться с этого крохотного кусочка земли, где они должны были терпеливо ждать спасения. Да и заметят ли их? Бывают ли здесь рыболовы? А может быть, помощь придет тогда, когда уж будет поздно. Быть может, прилив покрывает отмель, и этот крохотный приют исчезнет под волнами. Ему все казалось, что мель суживается, что море тесней и тесней ее окружает.
Полный отчаяния, он считал выстрелы, как вдруг громко вскрикнул. Невдалеке послышался стук весел.
— Сюда! Сюда! Спасите! — кричал он что было сил.
Сэр Артур и матросы тоже стали кричать, и скоро Перкинс заметил лодку, огибающую скалы. Крик долетел до гребцов, и лодка стала маневрировать, чтобы не напороться на рифы.
Перкинс стоял по пояс в воде и указывал на подводные камни. Плоскодонная китайская лодка благополучно скользила по рифам. Еще десять ударов весел — и они будут спасены.
Перкинс подбодрял гребцов, прося сэра Артура взять мадам Лаутерс на руки, если ей трудно встать. Лодка шла вперед кормою и была в двух метрах от берега. Перкинс схватился за корму, чтобы помочь мадам Лаутерс.
— Так это ты, собака, — воскликнул вдруг кормчий. — Ты смеешь спасать Лиу-Сиу! Вот тебе ответ Красного Паука!
И, выхватив из-за пояса револьвер, Чу выстрелил в голову англичанина. Но из-за качки разбойник плохо прицелился. Перкинс отскочил, и пуля лишь оцарапала ему лоб.
Чу прицелился снова. На этот раз он не мог промахнуться, как вдруг лодка под ним резко качнулась, зачерпнула волну и перевернулась. Это Пей-Хо вцепился в ее борт.
Настала минута необычайного напряжения. Перкинс вооружился всплывшим веслом, готовясь размозжить первую показавшуюся из воды голову. Мадам Лаутерс с воплями цеплялась за сэра Артура, мешая ему обороняться. И вдруг выглянула луна, осветив все детали этого единоборства.
Бой возле «Молнии» усиливался. Загромыхали орудия.
Две-три головы разом показались над водою. Руки Перкинса со страшной силой наносили удары. Череп треснул, и пират исчез под водой. Но двое других выскочили на сушу на противоположном конце мели и бросились к скалам. Прижавшись к их стене, они готовились к отчаянному сопротивлению. Один из них был Чу.
— Теперь ты от меня не уйдешь, — воскликнул англичанин, размахивая тяжелым брусом, выловленным в море.
Чу расхохотался. Прилив залил половину мели, но глубокая впадина, полная воды, разделяла европейцев и пиратов. А убийца Линга вытащил из-за пояса длинный малайский кинжал и собирался прыгнуть на Перкинса.
«Черт возьми, — подумал англичанин, — сама природа против нас».
Вдруг яркий свет сверкнул на горизонте. И Перкинс чуть не обезумел: в глубоком мраке Ламайского рейда яркое пламя охватило снасти «Молнии».
Мадам Лаутерс вырвалась из рук сэра Артура и, бледная, с воспаленными глазами, протягивала руки к огненным ящерицам, ползущим по мачтам шхуны.
