– Доставили, мессир. Совсем недавно. Его повели в подземелье.
Уильям перевел дух. Но задержался лишь на миг. От такого человека, как этот воин-хамелеон, всего можно было ожидать. Да и кнут остался при нем.
Последняя мысль подстегнула маршала.
– Ты, Августин, – обратился Уильям к одному из сержантов, – останешься тут, а ты, Юбер, бери факел, пойдешь со мной!
Вход уводил в темноту, в узкий проход между циклопически огромными стенами. На каменной кладке плясали багровые отблески огня. Через несколько шагов слева показалась винтовая лестница, выбитая в мощи строения: одни спирально сворачивающие ступени уводили вверх – мимо разрушенного первого и второго этажей к третьему, где ныне должны были расположиться на отдых сам Уильям и магистр де Сабле, а другие спускались в подполье, куда он велел доставить лазутчика.
Было тихо. Может, даже слишком тихо, подумал Уильям, но утешил себя мыслью, что толщина стен заглушает все звуки. И все же он спускался за освещавшим узкие ступени сержантом, положив руку на рукоять меча. В какой-то миг он уловил негромкий звук – будто посыпалась каменная крошка. Но сарацины некогда изрядно долбили камень, над проходом нависала широкая деревянная балка, выступавшая из стены, и сержанту Юберу и следовавшему за ним маршалу пришлось нагнуться, проходя под ней. На головы им сыпалась пыль.
Новый поворот винтовой лестницы – и они в подземелье. Тихо, так тихо, как не должно быть. Шедший впереди Юбер поднял факел и издал глухой возглас.
Остановился.
Уильяму пришлось потеснить его, чтобы пройти в проход. В первый миг он онемел.
Округлое, полное щебня и мусора пространство без сводов, уходящее куда-то вверх, откуда свешивались остатки пыльного перекрытия этажей, а вокруг…
Уильям задохнулся. Шесть тамплиеров, шесть закаленных в боях отличных бойцов, вели пленника, и все они были здесь. В отблесках чадившего в подполье факела Уильям видел их всех, лежавших кто где среди груд мусора.
Огонь факела высвечивал их сбившиеся белые котты с алыми крестами, темные шлемы, запрокинутые бородатые лица и стекленеющие глаза. Ибо они умерли совсем недавно, запах крови был еще совсем свеж и ощутим.
Сбоку раздался глухой стон, и, выхватив у сержанта факел, Уильям склонился к лежавшему неподалеку рыцарю.
– Брат Симон, вы слышите меня?
Тамплиер приоткрыл глаза.
– Мой маршал… У него был кнут. Он им так ловко… Брат, это просто дьявол. Он так молниеносно повалил и разоружил нас… Мы ничего не смогли поделать. Простите…
– Где пленник, брат Симон?
Тот слабо поднял руку, указывая на выход. Кровавая пена запузырилась у него на губах, и он отошел, глаза застыли.
Уильям бережно положил голову умершего, прикрыв его веки, а потом резко повернулся в сторону входа. Какой же он осел! Он знал, чего можно ожидать от этого парня, но даже не насторожился, когда на них с сержантом сверху посыпалась пыль. Там была навесная балка, а этот негодяй… Черт! Черт! Ведь он уже догадался, что лазутчик из ассасинов! А они дьявольски ловко умеют скрываться даже там, где скрыться нельзя!
– За мной! – крикнул он сержанту Юберу и бросился назад.
Уильям несся по лестнице, перескакивая через ступени, пока не остановился у торчавшей из стены балки. О, подними они тогда голову… и могли бы расстаться с жизнью! Проклятый дьявол! Он вполне мог затаиться в этой узкой щели между балкой и округлым сводом. Но теперь его уже не было.
Уильям побежал наверх.
В отблесках пламени он увидел судорожно дергающиеся ноги в кольчужных чулках – то был второй сержант, которого Уильям оставил на страже. Он лежал на полу, шлем в стороне, шея неестественно вывернута.
Выход из башни был свободен, но Уильям понимал, что ошибаться нельзя: его враг где-то рядом.
Выскочив наружу, он увидел его. Буквально в десяти шагах от тамплиера тот спокойно спускался по лестнице.
Но Уильям больше не стал рисковать.
– Тревога! Хватайте его!
Уильям сам кинулся на врага, однако и тот вдруг стремительно развернулся и бросился на маршала.
Ловкач! Понял, что сквозь стан тамплиеров ему теперь не проскочить.
Но эта мысль лишь мельком пронеслась в мозгу Уилья ма де Шампера, когда наконечник кнута обвился вокруг его клинка и лазутчик молниеносным рывком обезоружил его, перехватив рукоять маршальского меча в воздухе. Сейчас он его пронзит… Но вместо этого Мартин подскочил и с силой затолкнул Уильяма обратно в арку прохода, ведущего в башню. Но там был сержант Юбер, и он поддержал маршала, хотя от толчка они оба невольно отступили в тень.
Однако крик Уильяма оживил лагерь снаружи. Кто-то повторил его выкрик «Тревога!», началась суета, но разбуженные тамплиеры, выбегая из палаток, не могли пока понять, откуда исходит опасность. Но вскоре они разберутся, они…
Думать было некогда. В руках у лазутчика был меч, и он приставил его острие к горлу Шампера.
– Назад, иначе я прикончу вас!
Он наступал, а сержант, оказавшийся за спиной Шампера, пятился в темноту башни, невольно увлекая за собой маршала. Уильям был в ярости. Не обращая внимания на клинок у своего горла, он замахнулся на предателя факелом, но добился только того, что тот, увернувшись, выбил его у тамплиера сильным молниеносным движением. Теперь свет шел снизу, высвечивая это до жути красивое тонкое лицо врага со светившимися холодным голубым блеском глазами. Потные пряди волос в беспорядке падали ему на чело, но сами черты казались окаменевшими в своем решительном спокойствии.
– Ни шагу назад! – приказал маршал сержанту.
Если они отступят и скроются в темноте прохода, тамплиеры в лагере не сразу сообразят, что происходит и кто поднял тревогу. Черт, они должны увидеть странный отсвет в проходе башни, должны заметить, что у арки уже нет стражников, охраняющих прецепторию!
Мартин наступал, вдавив острие в горло Шампера, и только складки кольчужного капюшона храмовника мешали ему убить маршала. Но давление меча в кадык все же было настолько сильным, что Уильям задохнулся в кашле. Однако сквозь боль и удушье он прохрипел сержанту: – Не отступай! Убей его, Юбер!
Но тот продолжал пятиться, опасаясь за жизнь маршала. Проклятье!
И все же Юбер был не так уж и плох. В его руках было копье, и в какой-то миг он изловчился сделать им выпад из-под руки Уильяма.
Удар был сильный, но, видимо, этот мерзавец уловил момент, когда сержант завозился, направляя копье, и мгновенно уклонился. Показалось ли Уильяму, что он негромко охнул? Задело ли его острие копья?
Де Шампер не успел додумать эту мысль до конца, ибо лазутчик тотчас отступил и резко взмахнул рукой с кнутом. Уильяма, находившегося к нему ближе, задело только кнутовище, попав по глазам и на какой-то миг ослепив, а сержанта обвил витой хлыст, конец которого полетел дальше и, делая разворот, буквально связал маршала и сержанта в узкой петле. В тот же миг Мартин с силой толкнул Уильяма ногой в живот, и маршал стал падать, заваливая и скрученного плетеной кожей кнута Юбера.
