Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
– С профессором Хобартом, доктор Бенедикт? Одну минуту.
В разговоре Алексу часто присваивали научные степени, которых тот не имел.
– Доктор Бенедикт, – послышался новый голос, – это Джейсон Саммерхилл. Профессора Хобарта сейчас нет. Могу чем-то помочь?
– Да, – ответил Алекс. – Профессор Саммерхилл, я совсем не доктор. Зовите меня Алексом. Я занимаюсь исследовательским проектом, связанным с Гарнеттом Бэйли. В свое время он преподавал в Бантвелле.
На другом конце раздался смех.
– Алекс, я знаю, кто такой Бэйли. Все на факультете это знают. Но он здесь не работал – по крайней мере, насколько мне известно.
– В самом деле? Вчера вечером мне сказали, что он у вас все-таки числился. Правда, довольно давно.
– Подождите минуту, Алекс. Сейчас узнаю.
Следующий голос оказался женским:
– Алекс, это Ширли Леман. Бэйли никогда у нас не работал.
– Ладно, похоже, это недоразумение. Вы, случайно, не были с ним знакомы, Ширли?
– Я с ним встречалась. Он бывал здесь, но много лет назад. И он не преподавал, а, насколько помню, собирал информацию.
– Есть у вас предположения о том, что он мог искать? Я тоже собираю информацию – о нем. Пытаюсь заполнить кое-какие пробелы.
– Нет, Алекс. Рада бы помочь, но не могу. Попробуйте узнать в библиотеке: он проводил там бо́льшую часть времени.
Виннипег весь состоял из зеленых лужаек, просторных парков и красивых домов. Густой лес на севере и западе защищал город от холодных ветров в течение долгих зим. Над парком Грантленда в южной части города возвышался стовосьмидесятисемиметровый Конус Миранды – по имени женщины, восстановившей Североамериканскую Федерацию в Тревожные времена. Над фонтанами, парками и правительственными зданиями нависали монументы, некоторым из них было несколько тысяч лет. Университет занимал обширную территорию на западе города. В его архитектуре, согласно моде прошлого века, преобладали цилиндры, кубы, треугольные пирамиды и многогранники.
В кампусе было полно студентов. Мы заехали на парковку возле Юнион-холла, где находилась библиотека. Неподалеку из двух трамваев на магнитной подушке выходили пассажиры. Под ногами что-то прогрохотало – вероятно, подземка. Мы вошли в библиотеку и направились к центральной стойке. Библиотекарша подняла взгляд от дисплея:
– Чем могу помочь?
– Здравствуйте, – сказал Алекс. – Моя фамилия Бенедикт. Мы работаем над книгой о Гарнетте Бэйли. Знаете, кто это?
Библиотекарша была женщиной средних лет, худой, подтянутой, с тронутыми сединой волосами, завязанными в узел.
– Да, слышала это имя, – ответила она. – Что именно вас интересует?
– Он регулярно бывал здесь, лет восемнадцать или девятнадцать назад. Вы, случайно, его не помните?
– Вряд ли, – улыбнулась та. – Слишком много времени прошло.
– Само собой, – кивнул Алекс. – Можно ли выяснить, над чем он работал?
– Погодите минуту. – Она глубоко задумалась. – Да, конечно. Наверное, мне нечего вам рассказать, но я могу найти его библиотечный формуляр. Там должно быть перечислено все, что он просматривал.
– Прекрасно, – сказал Алекс. – Мы сможем получить доступ к этим материалам?
– Одну минуту. – Она встала и скрылась в дверях.
В формуляре были указаны заглавия исторических трудов, эссе и статей, имена авторов и даты, когда Бэйли изучал документы. Среди книг оказались два поэтических сборника. Алекс с довольным видом отошел от стойки.
– Марко Коллинз, – сказал он. – Полагаю, это неудивительно. Шон Сильвана, Фредерик Квинтавик…
Авторов было около полусотни.
– Ты их всех знаешь? – спросила я.
– Знаю об их репутации… по крайней мере, некоторых. Видимо, здесь только историки и археологи. Кое-кого уже несколько столетий нет в живых. Давай посмотрим, вдруг найдется что-то интересное? Много времени это не займет.
– Алекс, – рассмеялась я, – возможно, ты не заметил, но тут целая куча материалов.
– Если повезет, закончим к обеду. Начнем с конца. Если что-то обнаружится, то, скорее всего, там заказы, сделанные незадолго до его отъезда.
– Это лишь твое предположение.
– Не представляю, как может быть по-другому.
– Ладно, – сказала я. – Терпеть не могу выглядеть полной дурой, но что мы, собственно, ищем?
– Все, что касается перемещения артефактов – либо из Музея космоса в Хантсвилле, либо из Централии. Лучше второе.
Последние четыре дня, проведенные им в Бантвелле, Бэйли изучал материалы, оставленные историком Марко Коллинзом.
– Неплохо бы поговорить с этим Коллинзом, – заметила я.
– Это был бы идеальный вариант, – кивнул Алекс. – К несчастью, он умер около двадцати лет назад.
Мы просмотрели список работ Коллинза. Спектр его интересов был достаточно широк, но, похоже, он специализировался на эпохе Новой Зари, наступившей после Темных веков.
– Нужно выделить все его труды, имеющие отношение к артефактам, – заметил Алекс и перечислил ряд поисковых терминов: артефакты с «Аполлонов», Катлер, Гранд-Форкс, Зорбас. – Дмитрий Зорбас, вероятно, играл ключевую роль в последние дни существования «Дома в прериях». Он был борцом за идею и пытался спасти артефакты, когда дела в Гранд-Форксе пошли совсем скверно.
– Где-то я слышала это имя, – сказала я.
– Он хорошо известен своим поиском книг, считавшихся утерянными.
Мы сели за стол перед двумя дисплеями. Алекс вывел на них список работ Коллинза, в том числе дневник, охватывающий двадцать семь лет, окончательные версии и ранние черновики семи исторических трудов, несколько сотен эссе и двадцать с лишним тысяч писем.
– Вполне возможно, Коллинз – наиболее вероятный кандидат. Стоит посмотреть на него как можно пристальнее.
Еще больше пугало то, что труды были чрезвычайно увесистыми. Я взглянула на заглавия: «Великий крах: последние дни Золотого века», «Бомонт» (конечно же, Марго Бомонт, британский президент, сыгравшая огромную роль в начале Новой Зари), «Наступление приливов: как изменение климата все погубило», «Краткая история цивилизации», «Оглядываясь на будущее» (судя по названию, Коллинз не питал большого оптимизма насчет шансов нашей цивилизации), «За пределы Луны: великая экспансия» и, наконец, «Как сотворить Темные века».
– И с чего я, по-твоему, должна начать? – спросила я.
– С этой книги. – Он показал на «Великий крах». – Именно ей Бэйли посвятил больше всего времени под конец своего пребывания здесь. Важна также переписка, но этим займусь я.
Книг было всего семь, но черновиков – двадцать два.
– Сомневаюсь, – сказал Алекс, – что книгу можно написать начисто. Мои знакомые писатели не показывали никому свой первый черновик. Вероятно, здесь все начинается как минимум с третьего.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
