Он еще пребывал в расстроенных чувствах, когда на второй вечер после его злоключений ему принесли письмо Стивена Энкрофта. Он вскрыл его, но даже беглого взгляда было достаточно, чтобы у него улучшилось настроение. Но затем облегчение сменилось подозрительностью. Он взглянул на слугу, принесшего письмо.
— Как это письмо попало сюда? — спросил он.
— Его принес молодой парень, сэр, — проговорил он. — Противный мальчишка, раньше я его не видел. Он внизу, ждет ответа.
— Пусть подождет, — сказал Келсби. — Я позвоню, когда ответ будет готов.
Слуга удалился, а мистер Келсби вытащил себя из кресла и начал ходить по комнате, раздумывая над тем, что же стоит за этим посланием от Таланта. Возможно, это какой-нибудь обман. Зачем Таланту заключать с ним сделку, раз у него в руках такой куш, как «Кумб Ройал», а в этом теперь не было никаких сомнений. Разве Элен Вестлейк не намекала в своем письме, что стала свидетельницей премилой любовной сцены в гостинице в день грабежа?
Мысль об Элен внезапно пробудила в нем надежду. Кристина Вестлейк была горда и вполне могла отказать бывшему любовнику Элен, когда ей стало обо всем известно, а уж Элен-то, можно не сомневаться, об этом позаботилась.
Если так обстоят дела и он уже отдал ей письмо, подписанное Эдмундом Вестлейком, то у капитана нет ничего, что могло бы переубедить ее изменить свое решение. Но тогда получается, что он собирается продать ему то, чего у него больше нет? А именно таким мошенничеством сам Келсби и занимался всю свою жизнь.
Он снова посмотрел на письмо. Мельница Оливера в восемь вечера даже в летнее время может быть весьма безлюдным местом, и он будет дураком, если рискнет поехать туда, не приняв мер предосторожности. Он взвесил все за и против, и в его бледных глазах отразилось нечто вроде удовлетворения. Взяв бумагу и перо, Келсби написал короткое согласие на рандеву и передал его слуге. Затем закрылся в кабинете и зарядил небольшой, но опасный пистолет.
На следующий день терпение Элен Вестлейк кончилось. В течение двух дней она с растущим нетерпением ждала, что же предпримет Келсби и что новости о поимке капитана Галанта станут распространяться по округе, но ничего подобного не происходило. Даже солдаты, так усердно искавшие его, прекратили свои поиски, а ее личные слуги принесли ей сообщение, что Галант совершил серию дерзких грабежей почти в пригороде Бата и что его поиски переместились туда. Элен презрительно улыбнулась, услышав это. Было ясно, что Адриан пытается отвести преследования подальше от гостиницы, где находится его штаб-квартира, и что власти полностью введены в заблуждение его внезапно изменившейся тактикой.
Но недолго ему торжествовать, и если Келсби ничего не предпримет, чтобы положить конец его карьере, то это сделает она сама. Достаточно будет письма мистеру Тедберну в Меритон-Холл, и тогда, вернувшись в «Веселый май», Адриан попадет там в ловушку, из которой ему не выбраться.
С этим намерением Элен села за письменный стол в своем будуаре, где со стены смотрел на нее с портрета Годфри Вестлейк, а с миниатюры под ним — его младший брат. Она медленно положила перед собой листок бумаги, выбрала и заточила перо, но едва начала писать, как открылась дверь и в комнату вошел ее муж.
Элен оглянулась с чувством легкого удивления и раздражения.
— Я вижу, вы заняты, мадам, — язвительно приветствовал он ее. — И тем не менее оставьте это и слушайте меня! У меня есть нечто важное для вас.
От изумления Элен на несколько секунд потеряла дар речи, затем быстро встала, великолепная в своем гневе.
— Как вы разговариваете? — сердито сказала она. — Вы потеряли контроль над своими чувствами.
— Нет, мадам, я приобрел его! — Тяжелая рука, опустившаяся на ее плечо, заставила ее снова сесть. — Сидите спокойно и слушайте меня.
Элен потрясенно смотрела на него. Если бы портрет на стене вдруг открыл рот и заговорил, она не была бы столь удивлена. И подчинилась ему больше потому, что на время потеряла над собой власть.
— Когда я женился на вас, Элен, — хрипло проговорил он, сняв руку с ее плеча, — я полностью осознавал, что только мое богатство соблазнило вас принять мое предложение и что как мужчина я вам совершенно безразличен. Но я желал вас больше любой другой женщины, которую я когда-либо знал. Я был даже настолько глуп, что думал, со временем мы сможем быть счастливы вместе. — Он захохотал с горькой насмешкой над собой. — Но очень скоро вы дали мне понять, насколько призрачны мои надежды. Ваша жадность была ненасытной, но, сколько бы золота я ни тратил на вас, вы все равно ненавидели меня и отказывали мне. А пять лет назад вы разнюхали, как я получил свое наследство, и тогда…
Маркус Вестлейк замолчал, но не отводил от нее своего мрачного взгляда, и этот взгляд глубоко посаженных ореховых глаз гипнотизировал ее, лишая воли и способности к возражению. Такого Маркуса она еще никогда не видела.
— Пять лет! — медленно повторил он. — Такое короткое время, если мерить месяцами и днями, и целая вечность, если мерить ревностью, унижением и бесчестьем! Келсби делил со мной тайну более двадцати лет, жирея на мне, но такова была цена, которую я заплатил за «Кумб Ройал». Высокая цена, но вполне сносная до тех пор, пока вы не узнали правды. Были времена, когда я хотел бы повернуть время вспять и восстановить моего брата в его правах, которые я украл у него.
Вестлейк отвел от нее глаза и повернулся к портрету, всматриваясь в него.
— В каком восторге вы были от этой своей жестокосердной шутки, — наконец, проговорил Маркус. — И как радовался Келсби, впервые увидев портрет. Вы двое были так горды своим умом, который дал вам все, чего вы желали. А я был простой тупица, надо мной можно было насмехаться и издеваться, давая понять, что я полностью в ваших руках. — Он снова повернулся к Элен, и она увидела, что его лицо торжественно сияет, мстительно и неумолимо. — Но те дни прошли, Элен! Оковы пали!
— Пали? — чуть не шепотом спросила она, широко раскрыв глаза. — Что вы имеете в виду? Что значат эти глупости?
— Разве и так неясно? Неужели ваш острый ум не нашел ответа? — с издевкой спросил он. — Чем вы и Келсби угрожали мне? — Он оперся руками на стол, грозно возвышаясь над ней. — Отвечай, женщина! Чего я боялся больше всего?
— Разоблачения, чего же еще? — неуверенно произнесла она.
— Ну так вот, — с усмешкой проговорил он, — больше я этого не боюсь.
— Что вы имеете в виду? — спросила Элен, но теперь в ее голосе звучала паника. — Боже мой, Маркус! Что вы сделали?
— Я подтвердил правду, — сказал он с грубой неторопливостью. — Я рассказал все в малейших подробностях, и не один, а два раза. Одна копия моего признания послана Джорджу Тедберну, другая — старому Бочампу, который, как мне сказали, уже достаточно оправился, чтобы самому заниматься делами. К ночи они оба узнают все эту историю.
Элен упала в кресло, ее глаза на побледневшем лице еще больше расширились от ужаса. Маркус по-прежнему нависал над ней, глядя на нее со злорадным торжеством. Что-то в его глазах внезапно испугало ее до глубины души.
