Тщетно. Дина видела, как ее муж опустил руку на плечо незнакомца, заговорил с ним и вложил что-то в его ладонь. Когда он вернулся, девушка окинула его вопросительным взглядом. Коби покачал головой и многозначительно произнес:
— Ничего особенного, моя дорогая. Небольшая компенсация человеку, который нуждается в помощи.
Констебль Альф Алькотт находил слежку за Коби Грантом бесполезным и утомительным занятием. Казалось, этот человек не знает усталости. И всегда чувствует, когда за ним наблюдают: несколько раз так даже подмигивал Алькотту, когда тот безуспешно пытался нырнуть в тень.
Этим вечером Алькотту пришлось следить за ним до дома Хертфордов, а затем торчать снаружи, дожидаясь, пока он выйдет.
Наконец-то добыча появилась: под ручку с женой, в цилиндре, с белым шелковым шарфом на шее. Ему-то не приходится часами выстаивать на холоде.
От скуки и усталости Алькотт утратил осторожность. Мужчина заметил его, усадил жену в экипаж и направился прямо к нему.
— Констебль Алькотт… вы же констебль Алькотт, не так ли? Похоже, вам не помешает выпить чего-нибудь согревающего и как следует перекусить. Это вам поможет. Вряд ли в Скотланд-Ярде хорошо оплачивают все те часы, что вы проводите на холоде.
Он вложил в руку Алькотта золотой соверен.
— Удачи, Алькотт.
Бесполезно наблюдать за ним. Алькотт в отчаянии подумал, что этот человек, если захочет, запросто собьет с толку любого преследователя.
Следующим утром он попытался объяснить это Уокеру. Инспектор так ничего и не понял.
— Он водит нас за нос, сэр, — сказал Алькотт со всей возможной почтительностью.
Бейтс, стоявший у начальника за спиной, молча кивнул в знак согласия.
— Судите сами, шеф, — в отчаянии добавил Алькотт. — Вот, что он мне дал вчера ночью. Словно лакею «на чай». — Он вынул из кармана соверен и показал Уокеру. — Он держит нас за дурачков.
— Сам ты дурак, — прошипел Уокер, — раз попался ему на глаза.
— Тогда пошлите за ним человека, которого он не знает. Может, ему больше повезет.
— У меня никого больше нет, Алькотт. Возвращайся к своим обязанностям и доложи, чем он будет заниматься сегодня.
Шепотом чертыхаясь, Алькотт вышел. Единственным его утешением был лежащий в кармане соверен.
— Значит, теперь он пытается подкупить Алькотта?
Бейтс кашлянул и почтительно ответил:
— Не только Алькотта, шеф.
— Что за чертовщину ты несешь, Бейтс? — прорычал Уокер.
— Ну, вы знаете, что моя жена в тягости. Я позавчера вернулся домой и обнаружил, что ей прислали посылку. Приданое для новорожденного. Внутри была записка. «Наилучшие пожелания от мистера Дилли». Я сказал ей, что это мой новый приятель. Жена ответила, что он, должно быть, богач. Она швея, и разбирается в этих делах. Что за игру он ведет, сэр? Скажите.
Уокер ничего не смог ответить Бейтсу, поскольку сам ничего не понимал.
Сидя напротив Дины, Коби заметил, что она клюет носом, и ее глаза слипаются от усталости.
Когда экипаж подъехал к дому, девушка уже крепко спала. Коби взял ее на руки и внес в дом. Он кивком отпустил Джилса и поднялся по лестнице. Дина начала просыпаться.
— Коби? — произнесла она сонным и удивленным голосом. Наверное, ей снилось, будто она опять стала маленькой девочкой, и кто-то несет ее на руках, возможно, отец, которого она очень любила.
Коби прошел мимо ее двери и направился в свою спальню. В комнате горели свечи — перед уходом он отдал распоряжение слугам. Недавно изобретенное электрическое освещение казалось ему слишком ярким. Вокруг плясали тени. Укладывая Дину на кровать, Коби увидел еще одну тень — собственное отражение в зеркале.
Девушка вздохнула, подложила ладонь под щеку и доверчиво повернулась к нему.
— Спокойной ночи, — пробормотала она сквозь сон.
Коби сорвал галстук и расстегнул тугой воротничок рубашки. Бывали времена, когда он с трудом выносил привычные тиски цивилизованной одежды и жизни в городе.
— Нам надо бы лежать одним под звездами, — произнес он вслух, — вдали от всех, под небом, окрашенным во все цвета радуги, и там я научил бы тебя искусству любви.
Его охватила такая тоска по былой жизни на юго-западе Америки, что он снова ощутил ароматы пустыни, увидел горы, густо-лиловые под нежно-розовым небом… цветные полосы облаков в свете восходящей луны…
И вот он вновь сидит возле своей юной жены, окруженный звуками Лондона. Она не слышала его слов, погруженная в сон, в котором снова и снова неузнаваемый Коби Грант с пистолетом в левой руке подходил к ней и говорил: «Запомни, Дина, внешность бывает обманчивой».
Она лежала, полностью одетая, на кровати. Но это была не ее кровать, а Коби, и это он разговаривал с ней в комнате, полной странных теней…
— Наверное, я уснула в экипаже, — пробормотала Дина, приподнявшись на локте и глядя на мужа, сидящего рядом с ней. — Как я попала сюда?
— А ты как думаешь, Дина? — спросил он нежным и мягким голосом. В рубашке с расстегнутым воротом он казался еще красивее, чем раньше.
— Ты отнес меня.
Девушка села, прислонившись к резному изголовью. Она была взволнована тем, что сидит наедине с ним, на его кровати в столь поздний час, и испытывала страх и предвкушение. Она поежилась, но не от холода
Коби отвернулся, встал и исчез во тьме. Вернулся он, держа в каждой руке по бокалу шампанского. Один из них он протянул Дине, а второй поставил на маленький столик у кровати.
— Сейчас, — сказал он, — мы поднимем тост.
— Тост?
— Да. Хочешь его услышать, Дина?
Девушка молча кивнула, не сводя глаз с бокала.
— Очень хорошо. За нас с тобой и за наш брак.
Коби снова сел, взял бокал и чокнулся.
— За нашу ночь, — сказал он.
— Ночь? — эхом откликнулась Дина и снова вздрогнула.
Обычно Коби с легкостью чувствовал ее настроение, но на этот раз ошибся. Он решил, что Дина дрожит от страха, хотя на самом деле ее страх был смешан с предвкушением. Коби взял у нее бокал; она выпила вино так же, как и он — одним глотком, не раздумывая. Их руки соприкоснулись, и она вздрогнула еще раз.
Он нежно ее обнял и спросил:
— Тебя сестра напугала?
Дина кивнула, не произнеся ни слова. Она помнила злые слова, сорвавшиеся с губ Виолетты в ночь накануне свадьбы.
— Она говорила, что в постели я тигр?
Теперь к девушке вернулся дар речи.
— Да… А откуда ты знаешь?
— Я читаю мысли, — ответил Коби, мысленно проклиная Виолетту. — Она сказала, что ты не сможешь меня удовлетворить?
