Брижитт: Эта сортировка ужасна! Я не хочу ничего, ничего, но как им сказать. Сразу прослыву бессердечной. Главное, это всегда будет тянуться за мной, куда бы я ни поехала, пусть даже с пустыми руками.
– Кароль, ваши школьные дневники… Положить в вашу кучку?
– Покажите-ка. А-а, я знала, что была хорошей ученицей! Вы видели? Папа говорил, что после отличных результатов начальной школы я отдыхала до выпускного класса. И все же отметки приличные, не правда ли?
Альбер: Он всегда и везде говорил неправду, дорогой папа!
– Мадемуазель Кароль, поздравляю вас, вы прекрасно закончили триместр.
– Я заслуживаю награду, господин преподаватель?
– Перерыв пять минут. Брижитт, ты идешь? У нас перемена.
– Сейчас, сейчас. Я кончаю укладывать простыни.
– Пива?
– Пива.
– Уф, как приятно.
Альбер: Утомительна эта суматоха! Двадцать лет у меня такого не было. Смотрю я на Брижитт, сколько у нее энергии! Интересно, сколько времени пройдет до той поры, когда она пожалеет, что связалась с таким старым хрычом, как я?
– За пять лет я переезжала три раза. Теперь я первоклассный профессионал, но все-таки это утомительно.
Альбер: О, теперь я чувствую себя не таким одиноким! Проблемы у меня точно те же, что приписывают моему возрасту: я и задыхаюсь, поднимаясь по лестнице, и забываю собственное имя, и уже не могу ложиться спать в два часа ночи. Правда, в сорок лет уже было нечто похожее, но тогда мы о возрасте не вспоминали. Казалось, это где-то далеко впереди.
– Три раза за пять лет? Просто безумие!
– Да что там, первые два были довольно легкие. Последнее потруднее, но мне не хочется говорить об этом.
– Из-за Эрика?
– Ах так, мама вам рассказала?
– Она очень хотела, чтобы вы поженились.
– Она ошибалась.
– Почему вы такая суровая, Кароль?
– Потому что на меня все время нападают. Чтобы защищаться.
– Но от кого, Великий Боже?
– От всех, не хочу быть такой, как они, хочу быть другой. Невероятно: мои родители двадцать лет губили свою жизнь и тем не менее упорно толкали своих потомков к повторению своих ошибок. Если бы вы видели их, расстроенных и восхищенных, на свадьбе своей дорогой малютки Нану! Гротеск!
– Да, некоторые родители толкают своих детей на путь, по которому те не могут идти.
– Это глупо!
– Это свойственно человеку!
– Не хочу повторять себя.
– А я имею право выпить? Уф, ну и работка! Альбер, подвинься немного.
– Иди, дорогая, садись. У тебя утомленный вид.
Альбер: Подумать только, на ней те же ужасные брючки, что при первом свидании, узнаю их, но теперь они мне очень нравятся! Я бы даже сказал, что они мне уже дороги. Ужасно некрасивые, но дороги мне!
– Кароль, ты знаешь, кого я недавно встретила? Эрика. Он тебе очень нравился, дорогая. Отличный парень, честный, умный.
– Не мечтай, мама. Он уже полгода как женат. На девице Реноден.
– Ах, какая жалость!
– Как только представится случай, я передам ему свои поздравления.
– Вы собираетесь повидаться?
Брижитт: В этом вся Король. Ждет, когда ее чудо останется другой, чтобы возобновить связь.
– Конечно, нет.
– Ладно, пойду собираться дальше, ты действуешь мне на нервы.
– Тем, что сказала тебе, что он женился, мама?
– Вот еще!
Альбер: Редко бывает, чтобы она так сердилась, тот переезд обнаружил, сколько в ней таится сноровки. Но она дошла до крайности.
– Мама никогда не могла понять, что можно добровольно жить одной…
Альбер: А если Брижитт выбрала меня, просто боясь остаться в одиночестве?
– …однако она при каждом удобном случае твердила нам на все лады, что это все же лучше, чем жить в плохой компании.
– И она была права!
Альбер: Она воплощение здравомыслия, моя Брижитт. Конечно же, нет, она не выбрала меня лишь ради того, чтобы не идти одной к финалу. Тогда она нашла бы ого-нибудь попривлекательней. Она и вправду захотела быть со мной. Со мной, Альбером Пеншо! Пожалуй, я еще не вполне убежден в этом, настолько все кажется те невероятным…
– Альбер, я хотела вас спросить… о Летисии. Вы не чувствуете некоторого улучшения?
– Если быть оптимистом и кое на что закрывать глаза, то можно сказать, что, действительно, некоторое улучшение есть: она снизошла до того, что стала читать книгу, которую я ей порекомендовал, и она ей нравится.
– Она прочла книгу? В самом деле?
– Это хороший знак, не правда ли?
– Неоспоримый. Браво!
ПРИВЕТ ИЗ ВЕНЕЦИИ
Брижитт: Надо же!
– Альбер, прочти, эту открытку!
Венеция – город влюбленных, и я – счастливейший из людей. Когда вернусь, познакомлю тебя с Катрин. Альбер ее уже знает. Мы ждем ребенка. Как ты думаешь, это огорчит Летисию? Я чувствую себя молодым папой, но храню в своей памяти все.
Не переживай больше за меня, малышка. Я люблю вас всех четверых.
Пьер.
– Вот и прекрасно. А что я тебе говорил, не волнуйся за него.
– Кто она, Катрин?
– Хорошая женщина. Я часто встречал ее в архивах. Может, немножко ожесточенная…
– Ты спал с ней?
– О Боже, нет! Пожалуй, она пугала меня… Казалось, она так сердита на мужчин…
– Мама, тебя к телефону. Это Лилиана.
– Черт возьми, я давным-давно должна была быть в бутике! Скажи ей, что я иду. Ты мешаешь мне работать, Альбер. Обожаю наши бесконечные утренние завтраки.
– Давай, жена, отправляйся на работу! Летисия, тебе помочь с латынью?
– Ладно… Но дайте мне пять минут, я причесываюсь…
– Поторопись, Летисия, мне надо принять ванну.
– Она сказала, что пять минут. Еще немного чаю?
– Спасибо, совсем капельку. Она показала тебе свою последнюю отметку по латыни?
– Даже не без некоторой гордости.
– Мне кажется, самое трудное с ней мы миновали.
– Ты хочешь сказать, она и правда привыкает?
– Да, верно. Я никогда не смогу в полной мере отблагодарить тебя за то, что ты сделал для нее.
