– Но где ты берешь время на мыльные оперы?
– А я записываю на диск и смотрю, пока дети делают уроки, – Лорен махнула в сторону экрана. – Видишь Дэна? Он проиграл большое дело, и из-за него убийцу выпустили на свободу.
– Ого, – сказала Кристина, и тут же мысли ее вернулись к Джефкоту.
– Кроме того, Дэн спит с двоюродной сестрой этого убийцы, но пока этого не понял – хотя они очень похожи.
Кристина снова смотрела на экран, думая о Закари Джефкоте, который сидел сейчас в тюрьме где-то в Филадельфии.
– Их даже играют артисты – разнояйцевые близнецы, представляешь? Оказывается, разнояйцевые близнецы бывают очень похожи друг на друга несмотря на то, что они неидентичные. Ты знала об этом?
– Да, конечно, – Кристина не могла сосредоточиться на сериале. Где-то на краю подсознания ей не давала покоя какая-то мысль – и это ощущение усилилось после разговора с Гэри. – Это будут долгие два месяца… пока мы будем ждать ответа на вопрос, не является ли Джефкот нашим донором.
– Маховик возмездия разгоняется медленно.
– И все-таки, если разобраться – простейший ведь вопрос, а у нас нет на него ответа.
– Я понимаю, это полнейший отстой.
– Должен быть другой способ.
– Что?!
Кристина кивнула.
– Мы пытаемся выяснить, не является ли Джефкот донором 3319 – так какой путь будет в данном случае самым простым и коротким? Что мы говорим свои ученикам каждый день?
– Хватит ковырять в носу и есть козявки?
– Нет. Мы говорим им: «Если вы не знаете чего-нибудь – спросите».
– Спросить кого? – нахмурилась Лорен. – Давидоу не знает, а Хоумстед не хочет тебе говорить.
– Существует человек, который знает это точно. Это Закари Джефкот.
– Ты о чем говоришь?! – выпучила от изумления глаза Лорен.
– Я говорю о том, что Джефкот точно знает, был он донором или нет. И если был – то наверняка знает и свой номер. Так что если я хочу узнать, является ли Джефкот донором 3319 – мне нужно его спросить.
– Но как?!
– Так, надо ехать. Не так тут и далеко. Он же в Филадельфии, а не на Марсе.
– Ты что, с ума сошла?! – Глаза Лорен стали круглыми от злости. – Он же в тюрьме.
– И что? В тюрьме к заключенным пускают посетителей. Мне не нужно ждать два месяца, не нужно судиться с Хоумстедом. Я могу спросить Джефкота.
– Ты это серьезно?!
– Да. А почему нет? – Кристина чувствовала невероятный подъем.
– Но он же серийный убийца! Он опасный человек!
– Да он же под стражей. Для встречи с серийным убийцей тюрьма – это самое безопасное место. Чем больше я об этом думаю – тем больше мне нравится эта мысль. Я просто поеду и спрошу его!
– И ты расскажешь ему, кто ты такая?
– Не знаю, пока не решила.
Кристина задумалась на мгновение, вспоминая свой разговор с Уильямом Магни из газеты.
– Кто может хотеть говорить с заключенным, кроме членов его семьи и друзей? Репортеры. Думаю, я скажу ему, что я репортер.
– Нет-нет-нет, это настоящее безумие! О чем ты его будешь спрашивать? И что, если он не захочет тебе отвечать?
– Тогда я уйду. – Кристина пожала плечами. – Я же ничего не теряю. Филадельфия не так далеко. Я могу выехать утром – и буду там уже к полудню. Завтра.
– Нет! – прошипела Лорен. – Ты не можешь и не будешь этого делать! Это опасно.
– Не вижу никакой опасности. Я просто уеду – и все, он никогда меня не найдет. И он даже не знает, где я живу.
– Маркус никогда бы не позволил тебе это сделать.
– А Маркусу незачем знать. Его все равно не будет все выходные.
– То есть, ты собираешься отправиться в тюрьму, даже не предупредив его?!
– Он же отправился к адвокату, не предупредив меня, – Кристина снова пожала плечами. Чем больше она думала об этой идее – тем менее безумной она ей казалась.
– Но ты же беременна!
– Да. Но от кого? – Кристина перегнулась через столик, чувствуя незнакомое доселе возбуждение. – Я сегодня видела, как бьется сердце моего ребенка. И я хочу знать, кто его отец. Хочу знать, если это Закари Джефкот. Хочу знать, смогу ли я сохранить свою семью. Почему я не могу провести свое собственное расследование, как та однополая пара, о которой рассказывал Гэри?
– Но ехать в тюрьму?! Ты же учительница.
– Ну, тогда считай, что это производственная практика такая. В реально плохом месте.
Лорен не улыбнулась. Губы ее сжались в тонкую линию и опустились полумесяцем, придавая ей комическое выражение – она была похожа на грустного клоуна.
– Ты не можешь ехать одна.
– Нет, могу.
– Нет, не можешь.
– Тогда не отпускай меня одну, – сказала Кристина и подмигнула.
Глава 15
– Мам, я дома, – крикнула Кристина, входя в гостиную, потому что ее родители, видимо, были в кухне и не слышали, как она открыла дверь.
Они постоянно оставляли входную дверь незапертой, что ее жутко бесило. Они все еще жили в Милдтауне, там, где она выросла – и считали, что он по-прежнему безопасен, а она в последнее время чувствовала, что родители совершенно не защищены – их охраной был чихуахуа по имени Ральф Маус. Кристина беспокоилась о них, хотя главной причиной для беспокойства была прогрессирующая болезнь отца – Альцгеймер. Все казалось теперь таким неустойчивым, таким хрупким.
Она закрыла дверь и защелкнула замок, укрываясь от всех тревог внешнего мира.
– Мы в кухне! – позвала мать, хотя это было совершенно излишне, потому что у них, как прекрасно помнила Кристина, была только одна комната, а чаще всего они втроем сидели за круглым пластиковым столом на солнечной кухне, которую Кристина считала всегда очень уютной. Кристина не понимала, что у них небольшой, а точнее – очень маленький и тесный дом, до самой средней школы, когда ей довелось побывать в домах своих школьных приятелей. У них были гостиные и семейные комнаты, а еще кухни, но Кристина совершенно не понимала, зачем это нужно – потому что в доме Мюрреев семейной комнатой была кухня.
– Привет, ребята, – Кристина вошла на кухню, бросила сумочку, пакеты и ключи на тумбочку и направилась к матери, которая встала со своего места рядом с отцом Кристины, раскрыв объятия.
– А вот и моя девочка! Как ты себя чувствуешь, милая? – мать заключила ее в объятия, затем отстранилась, улыбаясь.
Урожденная Джорджина Малдонадо была когда-то Королевой старшей школы в ее родном Провиденсе. Ее называли Джиджет – потому что она была похожа на актрису Салли Филд: такая же открытая, дружелюбная улыбка, широко расставленные карие, теплого оттенка глаза, густые, темно-каштановые волосы, обычно стянутые в конский хвостик на затылке – даже сейчас.
