Внезапно двери широко распахнулись. В зал вошел Деметрис. Он принял душ, побрился и переоделся в темный костюм. Его сопровождали Николетта и король Нури. Николетта несла на руках Лилли, которая с восторгом обнимала любимую тетю.
— Что это? — резко спросил Филипп. — Что вам здесь нужно?
— Забрать Шанталь и Лилли домой, — ответил Деметрис, подходя к Шанталь. Он бросил на нее вопросительный взгляд, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.
Шанталь улыбнулась бы, если бы не была так поражена.
— Что ты здесь делаешь?
— Я думаю, что это единственный раз, когда ты можешь поблагодарить прессу, — объяснил Деметрис. — Начальник полиции пожалел меня.
— Но это не объясняет, почему вы здесь, — возразил побагровевший Филипп. — И это не изменяет статуса Лилли. Как наследница…
— Но она не наследница, — спокойно вмешался король Нури. — Она даже не приходится вам законной внучкой.
Большего потрясения Шанталь не могла ожидать.
— Что?
Деметрис указал на Филиппа.
— Он знает. Ему прекрасно известно, что ваш брак никогда не был законным, потому что первый брак Армана не был расторгнут.
Арман был женат? У него где-то была жена?
— У Армана также есть сын от первого брака. Мальчик, которому почти девять лет. Он должен быть наследником, а не Лилли. — Деметрис посмотрел на Шанталь. — Мне жаль, Шанталь.
Филипп открыл рот. И закрыл его.
— Первый брак распался. Его расторжение — всего лишь формальность.
— А брачный контракт — тоже формальность? — насмешливо осведомился король Нури.
Воцарилось напряженное молчание. Затем Филипп заговорил:
— Мы никогда не признавали первый брак. Не принимали эту женщину и не приняли ее сына…
— Очень плохо. Потому что на самом деле он хороший ребенок. Умный, вежливый, который бы только выиграл, если бы у него были любящие бабушка и дедушка.
Катрин прижала руку ко рту. Филипп был в ярости.
— У меня есть внучка. Она наследница.
— Мы любим Лилли, — слабым голосом произнесла Катрин. — Мы любим нашу детку.
Шанталь подошла к Николетте и шепотом попросила ее унести Лилли из комнаты, потому что происходящее все больше расстраивало ребенка.
Когда Николетта ушла и двери зала закрылись, Филипп попытался взять ситуацию в свою руки:
— Давайте сядем и все спокойно обсудим.
— Обсудим? — устало повторила Шанталь. — Тебе не кажется, Филипп, что уже поздно разговаривать?
— Шанталь! — воскликнула Катрин прерывающимся голосом. — Ну, пожалуйста, пожалуйста!
Шанталь задержала дыхание, пытаясь совладать с сердцебиением. Она не хочет причинять им боль, и она не хочет причинять боль Лилли.
— Я не буду препятствовать вашим встречам. Вы останетесь ее бабушкой и дедушкой, но она будет жить со мной. — Шанталь бросила на Деметриса благодарный взгляд. — Она будет жить с нами.
В тот же вечер они возвратились в Грецию, на остров Деметриса. Оказавшись на большой вилле, с которой открывался восхитительный вид на море, Шанталь почувствовала, что успокаивается.
Уложив Лилли спать, они вышли на террасу, залитую лунным светом.
— Так много событий произошло сегодня, — сказала Шанталь. — Трудно поверить, что мы здесь. Не верится, что мы вместе…
— Не веришь, что мы женаты?
Она услышала жесткую нотку в его голосе и лукаво усмехнулась.
— Ты думаешь, я сожалею?
— Возможно, ведь это было довольно поспешное решение.
Шанталь прильнула к нему так, что он почувствовал тяжесть мягких грудей, ее живот, изгиб бедер.
— Наоборот, я счастлива. И знаешь… Возьми меня. Здесь. Сейчас.
Деметрис крепко прижал Шанталь к себе.
— Я не хочу причинить тебе боль.
— Причинить боль? — Она подняла руки, обняла его за шею и поцеловала — легонько, игриво, проведя языком по его верхней губе. — Ты никогда не причинишь мне боль. Никогда в жизни.
Деметрис сжал пальцами ее бедро.
— Осторожнее, дорогая, ты же не хочешь увидеть, как плачет взрослый мужчина.
Шанталь улыбнулась и нежно провела пальцами по его влажным ресницам.
— Ну вот. Теперь ты такой же сильный и мужественный, как прежде. — Ее глаза наполнились слезами. Шанталь безмолвно смотрела на Деметриса. Сердце переполняли чувства: жизнь изменилась так разительно, что трудно было поверить в это. — Ты спас меня.
— Нет.
— Да, Деметрис. Ты освободил меня. — Она попыталась улыбнуться. — Я свободна.
Он нетерпеливо и негодующе хмыкнул.
— Я бы не стал называть это свободой. Теперь ты моя жена.
И Шанталь поцеловала его, чувствуя себя беспредельно счастливой.
— Так докажи мне это. — Она заглянула ему в глаза. — Сейчас.
У Деметриса вырвался стон, и он, подхватив ее на руки, понес в дом, в свою спальню, в которой ей никогда не приходилось бывать. Спальня находилась на самом верху. Из четырех окон открывался неописуемо красивый вид. Весь остров был виден как на ладони: земля, небо, горы, море. Лунный свет отражался от скал, отбрасывавших серебристо-белые тени.
— Ты попалась, — провозгласил Деметрис, не очень нежно опустив Шанталь на кровать.
— Хорошо.
— Хорошо? — насмешливо повторил он, пожирая ее глазами. Она лежала, раскинувшись на кровати; длинные темные волосы разметались по плечам, юбка задралась высоко на бедрах. — Как бы ты не передумала.
— Никогда.
Деметрис наклонился и поднял ее юбку до кружевных кремовых трусиков. Затем он медленно раздвинул ей ноги.
Шанталь покраснела. Жаркая волна окатила ее.
Он следил за ее лицом и видел, как она закусила губу.
— Мне кажется, что тебе нравится опасная жизнь, — сказал Деметрис, положив руку на колено Шанталь. Он почувствовал, как она задрожала от чувственного возбуждения.
— Конечно. У меня есть ты, чтобы защищать меня.
Он наклонился над ней, удерживая на локтях свой вес.
— А кто, дорогая, защитит тебя от меня?
Ее тело горело. Кровь жарче бежала по жилам.
Это любовь.
Это радость.
Это сама жизнь.
На губах Шанталь заиграла улыбка, и, приподнявшись, она потянула его за рубашку, пытаясь вытащить ее из брюк.
— Деметрис Мантеакис, ты намерен ограничиться разговорами или все-таки собираешься заняться со мной любовью?
