Он подогнал шлюпку к пирсу, вылез на берег и закрепил ее, затянув на фалине две петли. Селина передала ему весь груз и вылезла вслед за ним, обжигая ступни босых ног о раскаленный причал, они пересекли слипы и стали подниматься по ступеням на террасу, Джордж впереди, поэтому Селина, идя за ним, сначала услышала голос Фрэнсис Донген, не видя ее саму.
— Ну вот. Смотрите-ка, кто это!
Показалось, что на какую-то долю секунды Джордж окаменел. А затем, как будто ничего и не было сказано, продолжал подниматься на террасу.
— Привет, Фрэнсис, — сказал он.
Селина, чуть замедлив шаги, следовала за ним. Фрэнсис лежала на старом тростниковом кресле, положив ноги на стол. На ней была рубашка в синюю и белую клетку, завязанная узлом так, чтобы виднелся темный от загара живот, и белые парусиновые брюки, узкие и тесные. Она скинула туфли, и ее ноги, закинутые крест-накрест на край стола, были темными и пыльными, а ногти покрыты ярко-красным лаком. Она не сделала попытки выпрямиться или встать, а просто лежала лениво на спине, опустив руки на пол, и изучающе смотрела на Джорджа из-под копны коротких светлых волос.
— Ну какой приятный сюрприз! — Она посмотрела за его плечо и увидела Селину. — Эй, привет!
Селина слабо улыбнулась:
— Здравствуйте.
Джордж поставил корзину:
— Что ты здесь делаешь?
— Ну, в Сан-Антонио очень жарко, и полно народу, и шумно, и я подумала, что могу дать себе несколько дней отдыха.
— Ты остановилась здесь?
— Рудольфо сказал, что даст мне комнату.
— Ты видела Рудольфо?
— Да, я выпила с ним, прежде чем приехать сюда. — Она разглядывала его злобными глазами, издеваясь над ним, потому что он не знал, что ей рассказал Рудольфо.
Джордж присел на край стола:
— Рудольфо сказал тебе, что у меня гостит Селина?
— О, конечно, сказал. — Она улыбнулась Селине: — Знаете, вы — самая большая неожиданность в моей жизни. Джордж, ты еще нас не познакомил.
— Извини. Селина, это миссис Донген…
— Фрэнсис, — быстро сказала Фрэнсис.
— А это Селина Брюс.
Селина вышла вперед, протянув руку для приветствия, но Фрэнсис сделала вид, что не заметила этот робкий жест.
— Вы здесь в гостях?
— Да, я…
— Джордж, ты мне никогда не говорил, что у тебя есть дочь.
— Она мне не дочь, — произнес Джордж.
Фрэнсис, казалось, восприняла это известие не моргнув и глазом. Потом она спустила ноги с края стола и выпрямилась в кресле.
— Ты пытаешься мне сказать…
— Подожди минутку. Селина…
Селина обернулась и взглянула на него, и он увидел, что она смущена и сконфужена и даже, возможно, немного уязвлена. Он сказал:
— Вы не против, если я поговорю с Фрэнсис наедине, недолго?
— Нет. Нет, конечно нет. — Она попыталась улыбнуться, чтобы показать, что совсем не против, и быстро положила вещи, которые держала в руках: полотенце и учебник испанской грамматики, как будто хотела облегчить себе быстрое исчезновение.
— Всего лишь на пять минут…
— Я пойду обратно к шлюпке. Там прохладнее.
— Да, конечно.
Она быстро пошла прочь и исчезла на лестнице. Через минуту Перл, сидевшая на стене террасы, встала, потянулась, легко спрыгнула вниз и пошла за ней. Джордж повернулся к Фрэнсис и снова сказал:
— Она мне не дочь.
— Тогда кто, черт возьми, она такая?
— Она приехала из Лондона, свалилась как снег на голову и разыскивала меня, потому что думала, что я ее отец.
— И почему же она так думала?
— Из-за фотографии на обложке моей книги.
— Ты что, похож на ее отца?
— Да, похож. На самом деле он мой дальний родственник, но это не важно. Он умер. Он умер уже давно. Его убили на войне.
— Не вообразила же она, что он снова ожил?
— Мне кажется, если чего-то очень хочешь, то можешь поверить в любое чудо.
— Рудольфо сказал мне, что она на самом деле твоя дочь.
— Да, знаю. По деревне прошел слушок, и ради нее я посчитал за лучшее не опровергать его. Она здесь уже два дня.
— Живет здесь — с тобой? Ты, должно быть, лишился рассудка.
— Ей пришлось остаться. Авиакомпания потеряла ее багаж, а в аэропорту у нее украли обратный билет.
— Почему же ты не рассказал мне о ней вчера?
— Потому что, по-моему, тебя это не касается. — Слова прозвучали грубее, чем он хотел. — Ох, извини, но так все и обстоит.
— Что скажут твои друзья в Кала-Фуэрте, когда узнают, что она тебе не дочь? Когда они поймут, что ты им врал…
— Я все объясню, когда она уедет.
— И когда это может произойти?
— Когда мы получим деньги из Лондона. Мы уже должны Рудольфо шестьсот песет, и еще надо купить ей обратный билет, а мои деньги задерживаются в Барселоне…
— Ты хочешь сказать, что вопрос только в деньгах! — Джордж уставился на нее. — Это единственное, что удерживает ее здесь? Единственная причина, по которой ты не отправил ее домой сразу же?
— Причина как причина, не хуже других.
— Но, ради всего святого, почему ты не обратился ко мне?
Джордж открыл рот; чтобы сказать ей почему, но тут же закрыл его. Фрэнсис была настроена скептически.
— Она хочет здесь остаться? Ты хочешь, чтобы она осталась?
— Нет, конечно же нет. Она мечтает как можно быстрее вернуться домой, а я — наконец избавиться от нее. Но пока ситуация вполне безобидная.
— Безобидная? Я никогда не слышала от тебя ничего более наивного. Слушай, эта ситуация такая же безобидная, как бочонок с порохом.
Он не ответил, а сидел сгорбившись и так крепко сжав пальцами край стола, что костяшки побелели. Фрэнсис, стараясь показать, что все понимает, взяла его за руку, и он даже не пытался ее отнять. Она сказала:
— Ты мне доверился, так разреши помочь. Сегодня в семь вечера есть рейс из Сан-Антонио в Барселону. Потом пересадка до Лондона, и к полуночи она могла бы быть дома. Я дам ей достаточно денег для перелета и чтобы добраться до дому. — Он по-прежнему молчал, и она нежно продолжала: — Дорогой, не время колебаться. Я права, и ты это знаешь. Она больше не может здесь оставаться.
Селина сидела на краю пирса спиной к дому, болтая в воде ногами. Джордж спустился с террасы, перешел через слипы и пошел по прогибающимся доскам, его шаги отдавались эхом, но она не обернулась. Он позвал ее по имени, но она не ответила. Он присел на корточки, чтобы быть вровень с ней.
