— Ладно. Но пообещай мне: если только Ховард хоть палец поднимет на тебя — сразу говори мне.
— Скажу. Алекси, не сердись, пожалуйста. Я…
Алекси потер щеку ладонью. Слезы любой женщины могли растопить его сердце, а влага, готовая пролиться на щеки Джессики, — вдвойне.
— Если ты способна управиться с Ховардом, что же тебя так тревожит?
— Не понимаешь? Я могу оказаться такой же, как моя мать, — без капли материнского инстинкта.
Он покрутил головой.
— И это тебя так волнует?
— Ты же Степанов. Посмотри на Ярэка, на Микаила. Ты такой же. Тебе надо иметь полную семью… детей. А если я?..
— А если ты слишком много хочешь взвалить на свои плечи? Раз уж мы с тобой выжили, ремонтируя дом вместе, как-нибудь управимся и с другими жизненными задачами.
— У тебя все так просто. Только сам ты — сплошное затруднение. Алекси, я хочу для тебя всего самого хорошего.
— Поступай, как ты должна. Я люблю тебя. — Алекси привлек ее ближе и прислонился лбом к ее лбу. — Хорошо?
— Хорошо, — взволнованно ответила она.
Скоро надо возвращаться в Сиэтл. На совещание. Подогнав автобус вплотную к тротуару, Джессика помогла женщине в инвалидной коляске выбраться наружу. Благополучно оказавшись на тротуаре, миссис Тальбот открыла черный кошелек и дала Джессике два доллара. Платы не требовалось, но Джессика понимала, что это важно для пожилой женщины — соблюдать свое достоинство. Она вкатила коляску по пандусу, ведущему к дому, затем принесла сумки с продуктами.
Закончив на сегодня и выпив чаю в обществе Виллоу, Джессика взглянула на садящееся солнце. Как раз хватит времени, чтобы заняться грядкой с травами, которую она посадила недавно, а после обеда Алекси пойдет на работу в таверну, а она усядется поудобнее и примется за его рубашку.
Алекси, любимый! Ты понимаешь, что мне надо самой разобраться со своей жизнью…
На ее губах играла улыбка. Она включила передачу…
А когда вернулась домой, обнаружила там Ховарда.
Он стоял рядом со своей спортивной машиной и разглядывал отремонтированный дом. Джессика собралась с силами. Пора покончить с этим преследованием.
Она двинулась к нему в тот же момент, когда из дома на крыльцо вышел Алекси. Скрестив на груди руки, он прислонился к кедровому столбу и кивнул ей. Мрачная решимость на его лице словно говорила: он не будет вмешиваться, но и одну ее не оставит.
Джессика также ответила кивком.
— Ховард…
— Ты бросила дом отца — для этого? — Презрительный взгляд на невозмутимого Алекси, опять на Джессику. — Поселилась с этим неудачливым барменом? А что он скажет, узнав, что ты бросила родных, которые нуждаются в тебе? Что ты много лет откупаешься от них, только бы к тебе не приближались?
— Он все знает. Это скоро кончится. И всякое общение с тобой тоже.
Ховард, насмешливо ухмыляясь, оглядел ее свободную кофту, заметно пострадавшую от ворочания колясок, грязь, оставшуюся на джинсах от огородных трудов, заляпанные рабочие ботинки.
— Не кончится. Мне принадлежит большая часть компании. А ты — охотница за деньгами. Не бросишь созданное моим отцом, и деньги не бросишь. Погуляешь и вернешься, и…
— Я не вернусь, Ховард. На совещании директоров я объявлю об этом. Меня заменят Джеймс Томас и его сын. Тебе придется иметь дело с ними.
На его лицо с открытым от изумления ртом было смешно смотреть.
— Не может быть.
— Сейчас над всем этим работают юристы. По приезде я подпишу нужные бумаги. Пора тебе встать на собственные ноги, Ховард. Теперь твоя жизнь будет такой, какой ты сам сумеешь ее сделать. Так же, как и моя — здесь, в Амоте. С Алекси. Я выхожу за него.
Разозленный Ховард шагнул к ней. Алекси выпрямился и двинулся по ступенькам вниз.
— Ты все сказала, Джессика?
— Да. Прощай, Ховард.
Джессика пошла навстречу Алекси, и он обнял ее за талию. Вместе они смотрели, как машина Ховарда исчезает из виду.
Прижавшись к Алекси, она положила голову ему на плечо, наслаждаясь его силой.
— Ховард — практичный малый, особенно когда что-то угрожает его деньгам. В завещании Роберт указал, что, если я захочу отказаться от обязанностей душеприказчицы, мое место займет Джеймс Томас. Он с сыном лучше управится с компанией, чем я, и Ховард это знает.
Алекси прижал ее крепче.
— Я буду с тобой на этом совещании.
— Хорошо, — ответила она.
— Я тебе нужен.
— Я знаю.
Алекси слегка отодвинул ее и настороженно оглядел.
— Что-то ты быстро сдаешься.
— Решила дать тебе послабление. Очень уж ты нервный. Я буду держать тебя за руку, когда придется туго, а потом мы отпразднуем победу. Куплю тебе цветов и шоколадку.
Алекси возмущенно фыркнул. Не для Степановых такое извращение мужских и женских ролей. И неожиданно очаровательно покраснел.
— Ты шутишь, конечно.
— Конечно. Но подарок тебе я приготовила.
— Отдашь на свадьбе.
Вот и закончено с совещаниями. Джессика смотрела, как Алекси ведет свой большой потрепанный грузовик. Совсем неподходящий экипаж для человека в строгом темно-синем костюме с голубой рубашкой. Галстук он уже успел сунуть в карман, и рубашка была расстегнута у ворота. Последние три дня он находился в вихре дел, и этот новый Алекси эффективно вписывался в деловую жизнь, улаживая мелкие детали, чтобы Джессика могла скорее покончить с этим периодом своей жизни и начать новый — с ним. На вспышки недовольства и приказы он отвечал только кивком и выполнял ее распоряжения так покорно, будто всю жизнь провел сотрудником корпорации.
Апрельское солнце освещало зеленые пастбища по обеим сторонам дороги на Амоте, потом появился Тихий океан — серо-голубая полоска, встречающаяся с небом такого же цвета. Белый парус скользил между водой и сушей. Джессика позволила себе почувствовать спокойствие родных мест.
Так легко на душе. Она молода и счастлива, и так здорово дразнить Алекси.
Она погладила его щеку и улыбнулась, когда он повернулся и поцеловал ее палец.
— Ты великолепный парень, Алекси Степанов. Мечта женщины.
Он сдвинул брови и гордо вскинул голову.
— Не принимаю комплимент. Мужчины не бывают великолепными. И это костюм Микаила. Я надену его на нашу свадьбу. Через месяц или раньше.
— Назначаешь мне сроки, вот как?
— Да. Я знаю, ты должна увидеть, что оставила позади, вспомнить, почему тебе пришлось свести жизнь к выживанию. Поездка к твоим родителям займет несколько дней…
