– Пап?
– Я тебя разбудил? – спросил отец, сидя во врачебном халате с бутылкой виски между ног.
– Нет.
Амина застыла на одной ноге, боясь пошевелиться, вздохнуть или сделать что-нибудь еще, после чего отец отправит ее обратно в постель. Она неловко огляделась по сторонам, ища, куда бы присесть. Королева Виктория прижалась к двери влажным носом, глубоко вдохнула и чихнула.
– Впусти ее, – попросил отец.
Амина послушалась, собака тут же подбежала к Томасу и уткнулась мордой ему в живот. Он склонился над ней, слегка покачиваясь, и так долго не поднимал головы, что Амина решила, будто отец заснул.
– Почему ты не спишь? – вдруг поинтересовался он, пряча лицо в шерсти на шее Королевы Виктории.
– Я… – Амина замялась, уставившись на его ноги, на ботинках красовались синие бахилы. – Просто не сплю. Не заснуть.
– Плохо дело, – выпрямился Томас. – Не надо тебе таких привычек заводить.
Амина кивнула, и отец потянулся к стоявшему рядом с креслом кувшину со льдом. Он поставил его на колени, поднес бутылку виски к свету, прежде чем налить, а потом сделал большой глоток. Королева Виктория уселась у его ног, устало глядя на Амину.
Находясь так близко от отца, она чувствовала опасность. Уже несколько месяцев он был для нее просто тенью, возвращающейся из больницы или уходящей туда. Амина поерзала на стуле, пытаясь выглядеть непринужденно.
– Ну, как жизнь? – спросил он.
– Ничего особенного. Вот в новую школу пошла.
– Сегодня?
– Да.
– Черт! – зажмурился отец, качая головой, и Амина заметила, что мешки под его глазами стали темнее обычного, почти фиолетовые, набрякшие. – Значит, лето закончилось, – через несколько минут сказал он.
– Да.
– Ну и как там? – буркнул он, глядя себе в колени. – В школе?
– Отлично, – ответила Амина. – Ну, ты же понимаешь, это «Меса». По крайней мере, не так ужасно, как я думала.
– Какие у тебя предметы?
– Английский, история, французский, алгебра, биология, фотография. В этом году можно выбрать фотографию, если в средних классах изучала искусство.
– Любишь искусство? – спросил отец, Амина кивнула, но он лишь молча вытянул вперед ноги.
– На что похоже? – показала на виски Амина.
Томас поднял стакан и посмотрел снизу на кубики льда:
– Тебе сколько лет?
– Четырнадцать, – ответила она и хотела было добавить, что уже пила пиво вместе с Димпл, а с тетушкой Санджи – ликер «Бейлиз айриш крим», но не стала.
– Мм… – покрутил в руках стакан отец. – Хочешь попробовать?
Амина кивнула. Отец привстал и протянул ей стакан. Стекло холодило руку. Девочка опустила глаза и задрожала. Сверху виски казался красивым, на колотом льду играли блики цвета рассветного солнца, жидкость словно клубилась между кубиками.
– Задержи дыхание.
Она поднесла стакан к губам, сделала вдох и выпила. Сначала во рту появился кисловатый привкус, будто от металлических инструментов стоматолога. Затем по щекам и лбу разлилось приятное тепло. Амина выдохнула, внутренности обожгло огнем, перекинувшимся с живота на голову, и она приоткрыла рот. Девочка сглотнула, снова вздохнула и почувствовала, как слегка занемели скулы. Она с трудом сделала еще один вдох и постаралась успокоить дрожь в руках.
– Понравилось? – с улыбкой поинтересовался отец.
– Нет, – отдала ему стакан Амина.
Томас рассмеялся, и дочь удивленно взглянула на него. Смех был громкий, искренний, нарушающий ночную тишину. Задремавшая было Королева Виктория встрепенулась, мгновенно насторожившись.
– Значит, тебе пришлась по душе новая школа? – закинув ногу на ногу, спросил отец, и Амина кивнула, не желая портить момент. – А что тебе понравилось? – с довольным видом продолжал он.
– Территория хорошая, – пояснила девочка, глядя на веранду, где по стенам метались тени мотыльков. – Большое здание, кирпичное. Учителя вроде ничего.
– Это хорошо. Надо же, старшеклассница… Ты ведь уже совсем большая, да?
– Томас? – раздался тихий голос Камалы, и тут же в дверь просунулось ее сонное, перекошенное лицо. – Ты что тут делаешь?
– Да ничего особенного, – пробурчал отец, тут же перестав улыбаться. – Просто сижу.
– Амина, а ты почему не спишь? – спросила мать, но девочка лишь пожала плечами, и Камала вздохнула.
– Прости, что я пропустил ужин, – наконец сказал Томас. – Мальчишку привезли. Из Грантса. Субдуральная гематома. – (Шуршание, тишина.) – Не надо так на меня смотреть. Кам, я же сказал, что постараюсь, но ничего не обещал.
– А ты никогда ничего не обещаешь, – вяло рассмеялась мать.
– И что ты теперь от меня хочешь услышать?
– Я сказала детям, что ты придешь.
– Значит, попрошу у них прощения.
– Когда?
– Когда? Когда захочу! Не надо делать из мухи слона!
– Это не муха!
– Хватит, Камала! У меня был тяжелый день!
Камала взглянула на него с выражением такой боли на лице, что было непонятно, как ее следы смогли исчезнуть всего несколько секунд спустя, черты разгладились, и горе уступило место обычному, повседневному разочарованию. Мать отвернулась, не говоря ни слова, и ушла, растворилась в темноте. Амина встала.
– Спокойной ночи, – сказал Томас ей вслед, и она помахала без особого энтузиазма, не желая видеть его печальное лицо и показывать ему свое.
Глава 3
– Каков он, хороший человек? – спросил мистер Типтон, кладя «Гамлета» на стол позади себя.
Джина Роджерс тут же подняла руку, и по классу пронесся недовольный шепоток. Все хотели произвести впечатление на мистера Типтона, но Джина всегда тянула руку первой, как будто надеялась, что он влюбится в нее из-за того, что у нее средний балл 4,3.
– Трейс, – вызвал мистер Типтон.
– Да? – отозвался Трейс Маккорт, оторвавшись от самолета F-15, который он рисовал в тетради с поразительной точностью, и посмотрел на свои пальцы, испачканные серым, с металлическим отливом, графитом, а потом на карандаш. – Хороший человек отстаивает свои убеждения. Выполняет свой долг.
– А в чем состоит его долг?
– Защищать свою страну. И свою семью, – фыркнул Трейс, как будто ему самому приходилось делать это не раз и вопрос казался ему глупым. – Свою честь.
– А если у человека ничего этого нет?
– Родина есть у всех.
– Не обязательно, – возразила Джина Роджерс, не сводя глаз с мистера Типтона. – Есть диссиденты. Экспатрианты. Классическое первое поколение иммигрантов, которые разрываются между покинутой страной и новой. Есть…
