Она так и сделала. Прочистив свое крошечное кошачье горло, Лилиан крикнула:
– Привет-привет! Кошки, пожалуйста, не сердитесь на меня, но мне снова нужна ваша помощь!
И ей ответили – только это были не кошки.
Где-то наверху скрипнула ветка, и Лилиан почудилось, будто под холмом что-то завозилось и забурчало. Словно старое дерево зашевелило корнями, расталкивая камни. Она испуганно покосилась на Яблоневого Человека. Тот вперил взгляд во что-то, скрывавшееся за толстым стволом.
Лилиан задохнулась от ужаса, когда поняла, на что он смотрит: огромная черная пума бесшумно, точно призрак, двигалась в тени ветвей. Лилиан показалось, что ее кошачье сердечко сейчас остановится навсегда.
– Кто?.. – просипела было Лилиан, но умолкла, она и так знала.
– Лилиан, – торжественно произнес Яблоневый Человек, – приветствуй Прародителя Кошек.
– Привет, родич! – Прародитель кивнул Яблоневому Человеку и обратил к Лилиан свой темный взор: – Дитя, из-за тебя мир утратил равновесие.
Голос его был подобен утробному ворчанию медведя, пробужденного от спячки и потому сердитого. Прародитель улегся, чтобы быть ближе к Лилиан, но все равно возвышался над ней. Он постукивал по земле хвостом – совсем как кошка, готовая кинуться на жертву.
Сердце Лилиан едва не выпрыгивало из груди. Нужно набраться храбрости. Нужно попытаться вернуть все на свои места.
– Простите, сэр. Мне очень жаль, что из-за меня стряслось столько бед, – заговорила Лилиан. – Я научилась быть осторожнее… со змеями и всякими там последствиями. Я знаю, что равновесие нарушено. Мне хочется снова стать девочкой. И тетушке без меня никак, правда.
Он вскинул голову:
– Что же тебе не по нраву в кошачьем облике?
– О, мне все по нраву. Правда-правда, я же люблю кошек. Просто понимаете, на самом-то деле я девочка.
– Что ты дашь мне, если я помогу?
Лилиан судорожно сглотнула. Можно было догадаться и в этот раз. Опять ей нечего предложить. Эта черная пума, наверное, сам дьявол в зверином обличье. Сейчас, чего доброго, потребует ее душу.
Лилиан глянула на Яблоневого Человека, ища поддержки, но тот лишь качнул головой, словно говоря: это твои дела, договаривайся сама.
Она обернулась к Прародителю:
– Мне кажется, у меня нет ничего такого, чего вы захотели бы.
– А что, если я попрошу тебя уйти со мной ровно через год и день?
Куда это, интересно? В саму преисподнюю?
– Я… я не думаю, что смогу пойти, – заикаясь, пробормотала Лилиан. – Я буду очень скучать по тетушке. И она станет горевать. Вы слышали, как она звала меня там, у ручья?
Ручей был не так уж близко, но Лилиан казалось, что тетушкин голос все еще доносится оттуда через темноту.
– Ммм, – задумчиво отозвался Прародитель и перевел взгляд на Яблоневого Человека. – Не предупреждал ли я своих детей, чтобы не смели больше творить подобное? Но они не вняли. Видишь, какие беды они навлекли на мир? Я воздам им по заслугам – пусть запомнят мой урок.
– Но иначе она бы умерла.
– Ммм. Однако за все надо платить.
Черный хвост угрожающе щелкнул по траве.
– Она ведь не хотела ничего плохого, – настаивал Яблоневый Человек. – Она сотворила много добра: всегда подбрасывала зернышки воробьям, давала молока твоим детям, а со мной каждое утро делилась завтраком.
– Ммм, – в третий раз протянул Прародитель.
Похоже на низкое глубокое ворчание. Так звучат его мысли, догадалась Лилиан.
– Ты, говоришь, принес безоар, вымоченный в молоке? – наконец спросил Прародитель.
– Камень со мной, – кивнул Яблоневый Человек. – И я могу вымочить его в молоке хоть сейчас.
– Так вперед.
Яблоневый Человек ободряюще улыбнулся Лилиан, повернулся и зашагал прочь, странно вскидывая сучковатые и узловатые конечности.
Сама ночь словно затаила дыхание, пока они дожидались возвращения Яблоневого Человека. Лилиан слушала, как постукивает о землю черный хвост, и терзалась догадками, какова будет цена такой помощи.
Наконец Прародитель нарушил молчание.
– Говорят, долг платежом красен, – промурлыкал он.
Это было совсем не то, что хотела услышать Лилиан.
– Да нет же, сэр. – Она помотала головой. – Вовсе не ради этого я делилась едой и молоком.
– Знаю. Вот потому я и помогу тебе. Но все же ты будешь моей должницей. И я взыщу долг – не с тебя, так с твоих детей или с детей твоих детей. Примешь ли ты такое условие?
Чтобы ответить, Лилиан потребовалось все ее мужество:
– Только… только если это не причинит никому зла.
Прародитель торжественно кивнул.
– Хороший ответ, – одобрил он. – А вот и наш яблоневый друг. Теперь ложись, посмотрим, чем я смогу помочь тебе.
Лилиан повиновалась. Последнее, что она увидела перед тем, как закрыла глаза, была оловянная кружка в руках Яблоневого Человека и яркое золотое зарево, вспыхнувшее в желтых глазах Прародителя Кошек. Последнее, что она услышала, был слабый отзвук тетушкиного голоса где-то вдалеке, в ее воображении, и низкая утробная песня, которую завел Прародитель, творя свою магию. Затем последовал болезненный укол, в точности такой, как тогда, от укуса змеи. Он длился всего мгновение, но Лилиан показалось, что миновала вечность, прежде чем она ощутила прохладу мокрого от молока камня у себя во рту. И ее куда-то унесло.
Глава двадцать третья
Фейри
Когда Лилиан очнулась, на поляне под старым буком был только Яблоневый Человек. Котенок снова превратился в девочку. Она уселась, обхватила себя за плечи и просияла.
– Я снова я! – объявила Лилиан Яблоневому Человеку.
– Ты всегда была собой. Просто сейчас ты выглядишь более привычно. – Поколебавшись, он добавил: – Прародитель Кошек просил передать тебе только одно слово: «помни». Понимаешь, что он имел в виду?
Лилиан кивнула:
– Это он о плате за помощь. Теперь я его должница. Прародитель Кошек однажды явится потребовать свое – правда, неизвестно когда. Если я не выплачу долг, он перейдет к моим детям или даже к детям детей.
